| Меню сайта |
|
 |
| Наш опрос |
|
|
| Форма входа |
|
|
| Поиск |
|
|
|
 | |  |
|
|
Это Южное Бутово!
| |
| ЧуФа))) | Дата: Суббота, 22.10.2011, 23:16 | Сообщение # 1 |
 Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Автор: sunny_loxmi4
Бета: нет
Рейтинг: R
Пейринг: Гин/Кира, Айзен/Хирако, Бьякуя/Ренджи, Шухей/Мацумото и др.
Жанр: AU, Humor, Romance
Отказ: Вся матчасть чужая, вся трава моя.
Фандом: Bleach
Аннотация: Герои Блича авторской волей перенесены из родной Японии в Москву, в Южное Бутово. И все заверте...
Предупреждения: слэш, ненормативная лексика, OOC, AU
Статус: Закончен
Глава 1. Глава первая, в которой мы знакомимся с некоторыми обитателями Южного Бутова.
12:00, отделение милиции по району Южное Бутово.
- Вы осознаете всю тяжесть совершенного преступления? – сержант Киров смотрел на сидящего перед ним уголовного элемента укоряюще и немного грустно. Ярко-голубые глаза молодого милиционера были мощным инструментом психологического давления: под их пристальным взглядом самые матерые преступники искренне раскаивались, писали чистосердечные признания и чуть ли не с восторгом сдавались в руки правосудия.
Но не бывает правил без исключений: был один тип, которого визуальными приемчиками не пронять.
Исключение звали Геннадием Ичмамбетовым, у него были пепельно-белые волосы, вечно прищуренные глаза, плутоватая улыбка и мерзкий насмешливый характер. За комбинацию этих внешних и внутренних качеств его в отделении прозвали Лисом. Киров же придумал ему более подходящее прозвище, а именно – Песец, но никому о нем не рассказал, потому что был очень воспитанным.
Геннадия приводили в отделение уже в пятый раз, и пришить ему какое бы то ни было дело казалось совершенно невозможным. Формальных доказательств было пруд пруди, но изворотливый гаденыш умудрялся смешивать все карты в свою пользу.
Вот и сейчас он сидит, вальяжно развалившись на стуле, и изображает незамутненность:
- Какое преступление? Вы что-то путаете, сержант.
- Ичмамбетов, ну что вы паясничаете? – Киров очень хотел, чтоб его голос звучал грозно. – Вам предъявлено обвинение в производстве фальшивых денег.
- Святые угодники, да какие там деньги! – по-бабски всплеснул руками мошенник.
- Вот эти, - сержант положил перед Геннадием стопку новеньких купюр. – Вас с поличным взяли!
- Да, взяли, - с достоинством согласился Ичмамбетов. – Но, поверьте, это просто шутка. Невинный розыгрыш, если хотите. Я вовсе не собирался использовать эти, с позволенья сказать, дензнаки по назначению. Да и как можно? Такая грубая подделка…
- Мда? – недоверчиво протянул Киров, рассматривая голограмму на поддедльной купюре. Та была до чертиков похожа на подлинник.
- Да, я сейчас расскажу вам, как было дело, - с энтузиазмом начал Геннадий. – Я решил подшутить над Раечкой.
- Которая в круглосуточном продуктовом работает? – уточнил сержант.
- Она, она самая, - подтвердил Ичмамбетов. – Старая подруга, мы еще в детдоме вместе были… Ну так вот, я решил ей фальшивых денег подбросить. Ну, припугнуть, чисто ради смеха.
- Хорошие у вас прикольчики, - покачал головой Киров.
- Что поделать, - грустно произнес Геннадий. – И только я хотел это провернуть, как меня ваши ребята накрыли. Так что, как видите, я ни в чем не виноват.
- Вижу, - хмуро проговорил сержант. И в самом деле, мерзавца арестовали слишком поспешно. Зачем? Видать, на пробуждающий совесть взгляд Кирова понадеялись.
- Ну, так я пойду? – с надеждой спросил Ичмамбетов.
- Идите, - вздохнул Киров.
Не успел сержант выдохнуть, как подозреваемого и след простыл. Вместо него в дверях появился старший сержант и хороший друг Пашка Хисагин.
- Что, Изька, опять Лис выкрутился? – спросил он.
- Как видишь, - подал плечами Киров.
- Завтра надо будет к нему с обыском наведаться, - мечтательно протянул Паша и добавил. – Пойдем покурим, что ли? Обеденный перерыв через пять минут.
- Пошли, - согласился Киров, вставая из-за стола. – К слову, как у тебя с Раечкой, наладилось?
Раиса Мацумотова была продавщицей в круглосуточном магазине и первой красавицей на районе.
Гордой, рыжей, грудастой и непреступной. Последний факт давно тревожил покой старшего сержанта Хисагина, и он делал все, чтобы привлечь внимание девушки. Например, каждый день ходил к ней за колбасой. Самой дешевой и крайне несъедобной – зарплата-то не резиновая.
А еще цветы приносил, по субботам.
Раиса же в ответ пленительно улыбалась, но никаких намеков на дальнейшее сближение не делала.
- Да какое там, - отмахнулся Хисагин. – Стерва она, только голову морочит.
- А подари ей котенка, - неожиданно предложил Киров.
- Чего? – не понял Павел.
- Котенка, говорю, подари. Рыжего. Мне кажется, ей понравится, - улыбнулся его собеседник.
- Тоже мне, знаток женских душ, - хмыкнул Хисагин. – Ладно, посмотрим.
Друзья встали около окна и закурили.
***
Сержант Киров считал себя закоренелым неудачником.
Взять хотя бы имя: кому в здравом уме придет в голову назвать ребенка старым библейским прозвищем Израэль?
Правильно, никому: заковыристое имя придумал мальчику давно и прочно впавший в маразм дедушка.
Придумал – и умер.
Покойного решили не обижать, на будущую же жизнь несчастного Изьки всем было, очевидно, плевать.
Во-вторых, он всегда хотел учиться на филологическом, но родители настояли на медицинском. В итоге из чувства протеста Киров не поступил никуда, и, игнорируя причитания родственников, устроился в милицию.
В-третьих, с личной жизнью был полный швах. Невысокий, худющий и бледный, он не особенно нравился девушкам. А добиваться, брать измором и насильничать Изька не хотел.
Работа была единственной вещью, с которой Кирову повезло: он с детства был честным и справедливым, и ему было приятно испытывать причастность к установлению Истины, пусть даже в отдельно взятом Южном Бутове.
Еще б платили за опасную и трудную службу нормально да родственники не пилили за растоптанную честь профессорской семьи…
***
9:00, автобусная остановка.
Погода была премерзкая: косой дождь, ледяной ветер, нечеловеческий холод.
Однако, вопреки всем природным невзгодам, на остановке спал бомж, а невдалеке от него стоял темноволосый молодой человек в очках с толстыми стеклами, застиранных джинсах и видавшей виды куртке. Его звали Александром Айзеншписом, он был студентом третьего курса химфака МГУ и, по его собственному мнению, будущим светилом мировой науки.
Юноша к тому же втайне считал себя почти алхимиком и мечтал однажды вывести формулу царского кристалла, умеющего, согласно легенде, менять свойства живых объектов. И тогда он сможет воплотить в жизнь свои самые смелые фантазии, самые…
Размышления Айзеншписа были грубо прерваны прозаическим вопросом: «Сигаретки не найдется?»
Александр поднял голову и с неудовольствием узрел перед собой довольную физиономию своего соседа Сереги Хиракова, раздолбая, пофигиста и будущего дизайнера по совместительству.
***
С самого детства они ругались. Всему виной была беспричинная, но искренняя взаимная ненависть.
Айзеншпис считал Серегу тупым выпендрежником, а Хираков Сашу – унылым книжным червем, и договориться о ненападении у них категорически не выходило.
Впрочем, они не очень-то и пытались.
В детстве все было безобидно: мальчишки просто дубасили друг друга лопатками.
Потом Серега начал придумывать Саше обидные клички, тот в ответ пытался подлить йод в чай недруга.
Затем настал черед кнопок на стуле и испорченных тетрадок.
А потом они закончили школу и стали, к обоюдному счастью, видеться реже.
Но иногда они все же пересекались, и тогда конфликта было не избежать
***
- Не курю, - коротко ответил Александр.
- А я знаю, - улыбнулся Хираков.
- А чего спрашиваешь тогда? – поднял бровь Айзеншпис.
- А чтоб тебя побесить, - хмыкнул Серега.
Александр хотел было выдать достойный ответ, но его внезапно прервали.
- Серега, ебанат, ты свой проект дома забыл! – к парням на бешеной скорости приближалась светловолосая девчонка лет двенадцати. Ее звали Анька, и она была родной сестрой Сережи.
- Дура, какого хрена ты в одной футболке по улице шастаешь? – семейство Хираковых было по-своему очень дружным. – Давай папку и дуй домой, или тебе пендаль для ускорения? И не смей материться, кретинка!
- Сам козлина патлатая! – не осталась в долгу Анька. – Хоть бы спасибо сказал.
- Спасибо, а теперь вали, - прикрикнул Серега. Девочка показала ему язык и послушно побежала в сторону дома.
- Ох уж эти придурковатые сестры, - выдохнул Хираков.
- Все в братьев пошли, - ухмыльнулся Александр и зашел в очень кстати подъехавший автобус.
Сережа скривился и показал ему фак.
***
20:00, квартира на девятом этаже панельной многоэтажки.
- Изька, проходи, не стой на пороге! И ты, Пашка, - Ренат Абарайкин искренне любил принимать гостей. – Черт, сколько ж мы с вами не виделись, пацаны!
***
Абарайкин был необычным человеком.
Он был закоренелым фантазером, и главной его мечтой было стать врачом-офтальмологом.
Плевать, что его школьные оценки всегда были ниже плинутса, ведь главное – желание!
С этой мыслью Ренат пришел штурмовать медицинский.
И провалился.
Вместе с ним провалился и Изька Киров, что моментально сделало их друзьями по несчастью.
А спустя пару совместных пьянок – еще и просто друзьями.
Пашка попал в их команию уже после того, как Киров устроился в милицию.
Абарайкин же подрабатывал на стройке, а вечерами грыз гранит химии и биологии: он не потерял надежды стать крутым врачом.
***
- Ну, как дела твои? – спросил Изька, когда они наконец вошли и расселись.
- Да все по-старому, - ответил Ренат. – Прораб только лютует.
Паша и Изя переглянулись и тихонько вздохнули.
Прораб Кучкин был у Абарайкина любимой темой для разговора.
- Вы не представляете, какой он гад! Требовательный, нудный, напыщенный, будто аристократ какой… - жаловался Ренат.
- А может, он и правда аристократ?- хохотнул Хисагин.
- А хрен его знает, - отмахнулся Ренат. – Ладно, черт с ним. Давайте лучше выпьем.
Под звон стаканов на Южное Бутово опускалась промозглая сентябрьская ночь.
Продолжение в комментариях
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Суббота, 22.10.2011, 23:21 | Сообщение # 2 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 2. Глава вторая, в которой мы знакомимся с обычными московскими школьниками.
12: 20, большая перемена в средней школе № 13
- Я, конечно, знала, что Джаггерджашвили – урод, но что ты у нас, Ванька, такой дебил, и не догадывалась, - Рита Кучкина язвительно хмыкнула. – Зачем ты с ним стрелку забил?
- Этого чурку с волосами, как у долбанной Мальвины, давно пора поставить на место, - мрачно ответил Иван Куросакин, ученик 11 класса «Б» и главарь маленькой, но гордой банды рыжих. Сказать по совести, рыжими в этой банде были только Ваня да Оленька Иноева – девушка в уличных боях абсолютно бесполезная, зато добрая, веселая и искренне влюбленная в Куросакина.
Банда рыжих была исключительно мирной: их единственным противником была группа «Смертельных пантер», руководимая учеником 11 «А» Гошей Джаггерджавшилли.
- Черт возьми, Куросакин, ты реальной войны с ними хочешь? – нервничала Рита. – Ты помнишь, чем это закончилось в прошлый раз? Знай, я больше у брата помощи просить не буду. Делать ему нечего, только обо всяких недоумков руки марать, - гордо заключила она.
- Прости, а за что мы деремся на этот раз? – поинтересовался Юра Исидов, лениво протирая очки. Он тоже не был в восторге от перспективы драки, но умел держать свои эмоции при себе.
- За Ульку Шиффера из параллельного, - сухо ответил Ваня.
Ульян Шиффер был бледным и мрачным кумиром готически ориентированным старшеклассниц и любимой боксерской грушей Джаггерджашвилли.
Улька шипел, вырывался, обзывал Гошу «мусором», но сдачи не давал.
Очевидно, не умел.
Из чувства протеста (или просто из жалости), Ваня встал на защиту несчастного страдальца и неоднократно спасал его от агрессивно настроенных «пантер».
- А смысл? – так же коротко спросил Исидов.
- Ну, они сказали, что если выиграют, то будут целый месяц безнаказанно его бить, - пояснил Куросакин.
- А если выиграем мы? – полюбопытствовала Кучкина, уже зная ответ.
- А если мы выиграем – то не будут! – радостно воскликнул Ваня.
Внезапно раздался всхлип.
Плакала Оля.
Плакала и причитала:
- Улечку жаааалко!
Когда Иноева плакала, Ваня испытывал непреодолимое желание ее утешить. Вот и сейчас он обнял девушку за плечи и уверенно произнес:
- Вот поэтому мы обязательно победим! Если надо, мы Шиффера сами побъем, по-дружески, а отморозкам этим – хрен! Короче, встречаемся в шесть за гаражами.
Юра и Рита синхронно вздохнули. Энтузиазм Куросакина был штукой посильнее «Фауста» Гете.
***
16:00, отделение милиции по району Южное Бутово
- Опять вы! – всплеснул руками сержант Киров, увидя перед собой печально известного Геннадия Ичмамбетова. Тот улыбался, как ни в чем не бывало.
Стоящий же за его спиной Хисагин, напротив, был крайне мрачен. – Что вы опять натворили?
- Понятия не имею, - искренне ответил Ичмамбетов. – Гражданину начальнику, конечно, виднее, но я ни в чем не виноват.
Слушая, как злобно Хисагин скрипит зубами, Киров понял, что пришло время решительных действий.
- Подождите минутку, - бросил он Геннадию, и вытащил старшего по званию за дверь.
- Пашка, да что он такое сделал? На тебе лица нет, - шепотом спросил Изька.
- Он с Раечкой… Они… шли под руку, а он ее обнимал, и она…. Она ему улыбалась! – отчаянно воскликнул Хисагин. – Проклятый Лис! Такую женщину склеил! Сослать его лет на десять куда подальше – и дело с концом.
- Не за что его ссылать, - развел руками Киров. Он отчего-то тоже разозлился на Ичмамбетова. Наверное, из солидарности с Пашкой.
- Господа, а может, вы все-таки расскажете, на каком основании меня задержали? – послышался из-за двери голос Геннадия.
- Имейте терпение, сейчас придумаем – и скажем, - сурово ответил Изька и добавил чуть тише:
- Ладно, Паш, я подумаю, что с ним сделать. Соловки не обещаю, но южнобутовский изолятор постараюсь организовать.
***
18:00, гаражи
- Черт, у этого чурки что, часы остановились? – зло бросил Ваня. Его товарищи синхронно вздохнули: они ждали своих оппонентов уже десять минут и начали замерзать.
- Че, соскучился, рыжик? – раздался голос с сильным южным акцентом, и из-за гаражей появились «пантеры». Глядя на них, можно было подумать, что ребят в банду отбирали по принципу наибольшей долбанутости.
В хвосте процессии плелся светловолосый невысокий мальчик по имени Тема, со смесью щенячьего восторга и первобытного ужаса смотревший на шедшего перед ним тощего темноволосого Никиту, улыбчивого ублюдка и полного отморозка. Он был знаменит тем, что столкнул с лестницы Нелли, милую и добрую старосту 11 «А».
Перед Никитой шел Рафаэль, розововолосый выпендрежник и биолог-маньяк. Он, в свою очередь, был известен наличием старшего брата-дебила и тем, что помогал Никите сталкивать Нелли с лестницы.
Возглавляя колонну Гоша Джаггержашвилли. Голубые волосы развевались по ветру, на губах играла хищная ухмылка.
- Ну что, начнем? Поодиночке или стенка на стенку? – спросил он.
- Поодиночке, - буркнул Ваня.
- Окей, - хмыкнул Гоша, дал отмашку своим, и все заверте…
***
Тема и Оля стояли друг напротив друга и молчали.
- А может… - внезапно произнесла девушка.
- А давай! – горячо согласился парень.
- Ничья? – Оля протянула ладонь для рукопожатия, и и Тема с чувством потряс ее.
***
- Боишься меня, очкарик? – Рафаэль кокетливо повел плечом и подмигнул Юре. Тот на мгновение смутился, после чего отрицательно и решительно помотал головой.
- Только… По лицу не бить, хорошо? – попросил розововолосый.
- Как скажешь! – согласился Исидов и засветил неприятелю кулаком в живот.
***
- Мои противник – девка? – пренебрежительно протянул Никита.
- Не хами, да не посылаем будешь, - глубокомысленно ответила Рита и нанесла прицельный удар в пах противника.
Техникам уличного боя ее научил горячо любимый брат Боря.
***
- Я те кишки выпотрошу, мудила! – Джаггерджашвили умело уклонялся от ударов и весьма успешно контратаковал.
- Еще кто кому, хамло кавказское! – не оставлся в долгу Куросакин.
Все прочие уже завершили свои сражения боевой ничьей и с интересом наблюдали за нескончаемым поединком двух главарей.
***
- Хороший махач был, - вздохнул Гоша, потягивая пиво.
- Ага, классно вышло, - согласился Ваня. – Слушай, а куда наши разошлись?
- Вашу рыжую Темка с Никитой провожать пошли, - перечислял Джаггержашвилли.
- Че, прям вдвоем? – хохотнул Куросакин.
- А они поодиночке не ходят, - усмехнулся в ответ Гоша. – Ритку брат забрал, а Юрка с Рафиком куда-то вмсете поперлись…
- Ясно, - кивнул Ваня. – И все-таки приколько, что ничья. Только непонятно, чего с Улькой делать.
- Я б и рад его не бить, - пожаловался Джаггершвилли, - да, блин, не могу: как вижу – так и чешутся кулаки! Больно рожа противная…
- Слушай, а давай так: вместо Шиффера будешь со мной драться! – предложил Куросакин. – Так даже интереснее: Улька тебе сдачи не дает, а я – дам.
- А это мысль, - усмехнулся Гоша. – Заметано, рыжий. Будем с тобой драться.
***
19:00, отделение милиции по району Южное Бутово.
- Значит, за кражу со взломом не сядете? - вздохнул Киров.
- Не сяду, - с улыбкой сообщил Геннадий. – Грязное это дело – кражи. Особенно со взломом.
- Да что такое! – вспыхнул Изя. – Что ни предложу, все вам не нравится. Сами тогда придумывайте, за что сядете!
- А обязательно за что-то садиться? – протянул Геннадий.
- Всенепременно, - фыркнул Киров.
- Суровы вы сегодня, сержант, - покачал головой Ичмамбетов. – Но отказать вам не могу. Готов отмотать ма~аленький срок за нарушение общественного спокойствия. Или лучше направьте меня, начальник, на исправительные работы у вас в ОВД. И я при деле, и вам спокойней будет, что я рядом.
Кирову очень хотелось уточнить, почему от присутствия уголовника ему должно стать спокойней, но постеснялся. Вместо этого он неожиданно легко произнес:
- Хорошо, обойдемся исправительными работами. Только не отлынивать! Жду вас завтра в восемь, а сейчас можете быть свободны.
Геннадий легко поднялся со стула и пружинситой походкой отправился к выходу.
- Да, и чтоб вы знали, - бросил он, стоя на пороге. – У меня скорее с Хисагиным роман будет, чем с Раечкой.
- Кккак? – Изя от удивления начал заикаться.
- Она мне как сестра, а инцест меня не прельщает, - пояснил Геннадий. - К тому же ей всегда нравились брюнеты. До завтра, сержант, - и ушел, оставив Кирова в совершенно спутанных чувствах.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Суббота, 22.10.2011, 23:30 | Сообщение # 3 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 3. Глава третья, в которой рассказывается о полуголых блондинах, превратностях любви и девочках-яойщицах.
16:00, двор одной из типовых новостроек
В жизни талантливого студента Саши Айзеншписа была одна небольшая, но изрядно досаждающая проблема.
Проблема носила на голове строгий пучок, одевалась в длинные юбки и целомудренно застегнутые на все пуговицы бабушкины блузки и звалась Мариша Хинаморина. Еще на первом курсе девушка вбила себе в голову, что однокурсник Айзеншпис влюблен в нее без памяти, но по природной скромности стесняется раскрыть свои пылкие чувства. Дабы сподвигнуть юношу на признание, Мариша, будучи девушкой решительной, стала тихо и ненавязчивого преследовать его.
Сначала Саше казалось, что постоянные встречи с бледной тенью по фамилии Хинаморина – чистая случайность.
На лекциях всегда рядом садится? Совпадение.
И в столовой поджидает? Да просто мест других не было.
Подумаешь, в метро им по пути.
И автобус они один и тот же ждут.
Но когда девушка подкараулила его во дворе собственного дома, Айзеншпис всерьез задумался. Он смутно понимал, что Маришке от него что-то надо, но вот чего именно, он никак не мог взять в толк.
Неужели лабораторные по органике?
- Саша, - выдохнула девушка, глядя в вежливо-недоумевающие глаза напротив, - я все понимаю, ты серьезный человек и не позволяешь себе слабостей. Но мне больно видеть, как ты мучаешься, поэтому я признаюсь тебе первой. Я все продумала и решила, что ты мне подходишь.
- В качестве кого? – уточнил Айзеншпис. В голове разом всколыхнулись мысли о запрещенных экспериментах, лабораторных образцах и подопытных однокурсниках.
- В качестве мужа, - как само собой разумеющееся сообщила Хинаморина.
Тут-то Саша и сел.
Прямо на бордюр.
- И я тебе подхожу, - ничуть не смущенная такой реакцией, продолжала Мариша. – Ну так что, когда заявление подадим?
- Мариша, - непривычно робко проговорил Айзеншпис. – Ты пойми, я будущий ученый. У меня – исследования! У меня – аспирантура! У меня – царский кри… - тут он понял, что сболтнул лишнего, и осекся. – Короче, не могу я жениться. И здоровье у меня слабое.
К удивлению Саши, в ответ Хинаморина лишь улыбнулась.
- Я все понимаю, ты пока не готов, - проворковала она. – Это ничего, я согласна пока побыть твоей невестой, - и чмокнув свеженареченного жениха в щеку, убежала.
Айзеншпис схватился за голову и глухо простонал.
Хираков, наблюдавший из окна за дворовым спектаклем, гнусно хихикнул.
***
Относительно раннее утро следующего дня, квартира Кискиных-Хираковых
Серега Хираков был круглым сиротой, но совершенно не страдал по этому поводу: ведь у него был дядя Рахим, бизнесмен, жулик и просто мировой мужик. Он держал пару продуктовых магазинчиков, салон красоты и подпольное казино. Салоном красоты заправляла его любовница Ярослава Шоихина – знойная женщина и мечта предпринимателя.
На воспитание Сережи и его сестрицы дядюшка давно и прочно положил, что несказанно радовало обе стороны и способствовало укреплению крепкой родственной любви. Рахим не спрашивал у племянника, где и с кем он проводит вечер, Сережа в свою очередь не любопытствовал, что за странно пахнущие ящики стоят в прихожей и зачем дядя раз в месяц летает в Афганистан.
Рахим водил племянника в стрип-клубы и на футбол, Хираков дарил дяде на день рождения коньяк и сигары.
Короче говоря, представления о семейной идиллии у них совпадали.
Сестра Анька держалась отщепенцем и на всех углах орала, как ее достала эта семейка обдолбышей. Но на деле она была привязана к брату и дяде: скажем, когда они оба свалились с гриппом прошлой зимой, она терпеливо ухаживала за больными. Правда, материлась при этом, как извозчик, но это детали.
А еще она ужасно скучала, когда Рахим улетал в свои афганские командировки, и срывала зло на брате.
- Че ты тут красуешься, глист? Красивее все равно не станешь, - насмешливо протянула Анька, увидев, как Серега в одном полотенце вертится перед зеркалом, попутно пытаясь уложить мокрые волосы.
- Закрой рот, малявка, - привычно бросил Серега. – И не путайся под ногами, я опаздываю.
- Ой какие мы занятые, - хихикнула сестра и добавила. – А у меня, между прочим, сегодня свидание.
- Вот и вали, - добродушно проговорил Хираков, - на свое… Что??? Что у тебя?? Какое к чертям свидание, тебе всего двенадцать!
- Мне уже двенадцать с половиной, - ответила Анька. – И вообще, некогда мне тут с тобой о всякой хне перетирать, мне пора, - с этими словами девочка вприпрыжку побежала к двери.
- А ну стоять, паршивка долбанная! – возопил Серега и бросился за сестрой, сам не заметив, как в одном полотенце оказался на лестничной клетке.
За спиной пафосно и торжественно захлопнулась дверь, откуда-то снизу раздался смех Аньки.
- Сучка драная!!! – крик Хиракова был слышен всем, за исключением, пожалуй, слепого негра Коли Тосина, рэппера и собаковода.
***
12:00, квартира Айзеншписов
Даже в собственный выходной Саша Айзеншпис вставал в восемь утра. А посему к двенадцати он уже успел позавтракать, привести себя в относительный порядок и провести ряд экспериментов. Родители были на очередном симпозиуме, а посему вся квартира была в его распоряжении.
Саша в прямом смысле химичил в свое удовольствие, пока не услышал звонок в дверь. Тихо чертыхнувшись, он открыл и увидел перед собой абсолютно голого Хиракова (Айзеншпис полотенце одеждой не считал). С мокрых светлых волос незваного гостя стекала вода, глаза смотрели злобно и недовольно.
- Гм… Вот так, значит? – только и смог вымолвить Саша, обозревая соседа-врага.
- Так, вот только не надо твоих тупых комментариев, - психанул Хираков. – Пусти меня уже, а то я дубу дам.
- С сестрой поругались? – с язвительным торжеством спросил Айзеншпис.
- Не твое дело, - буркнул Серега, отодвигая Сашу и проходя в квартиру. – У тебя будет чего-нибудь, во что переодеться?
- Найду, - сухо ответил Айзеншпис. Приодеть этого смазливого нахала поприличнее следовало хотя бы для собственного душевного спокойствия.
Саша подошел к шкафу и внезапно боковым зрением увидел в окне Хинаморину. Та быстрым шагом приближалась к подъезду.
Решение пришло быстро.
- Рано тебе одеваться, - бросил Саша, стаскивая с себя рубашку.
- Эй, ты чего? – испуганно спросил Хираков.
- Сейчас увидишь! – провозгласил Айзеншпис, взъерошивая волосы.
Звонок в дверь раздался как раз вовремя.
- Открывай, - скомандовал Саша, и Серега повиновался.
***
Мариша Хинаморина бежала по лестнице, предвкушая радостную встречу со своим суженным.
По крайней мере, с ее стороны искренняя радость была обеспечена.
Какого же было ее удивление, когда дверь ей открыл симпатичный и не совсем одетый блондин.
Ее жених тем временем нежно обнимал этого подлеца за талию и целовал в шею.
Маришка смогла лишь пролепетать сбивчивые извинения и позорно дезертировать, глотая слезы.
***
- Моя научная карьера спасена, - выдохнул Айзеншпис, когда за девушкой закрылась дверь.
- А лапать меня обязательно было? – возмутился Хираков. – Я, конечно, понимаю, что ты девку наверняка отшить решил, но это было излишне… натуралистично, не находишь?
- Считай это платой за предоставленное убежище, - ухмыльнулся Саша, одевая рубашку.
- Рад, что доставил тебе удовольствие, - осклабился Серега.
- Не мечтай, - отрезал Айзеншпис.
Определенно, старый враг стал раздражать его несколько меньше.
Причины этого странного явления надо непременно выяснить.
***
14:00, аптека №31
Охранник Иннокентий Заракин сидел в подсобке и мрачно курил.
Полгода.
Долбанных полгода он работает в аптеке, и ни на шаг не приблизился к своей цели.
К своему ангелу, своему солнцу, своей богине.
К фармацевту Ренате Унохановой.
Видит бог, Заракин старался.
Рассказывал женщине о своей приемной дочке – маленькой Яночке, и о ее успехах в игре на скрипке.
Показывал шкуру медведя, которого он собственноручно завалил.
Даже звал на рыбалку – все без толку!
Уноханова лишь мягко улыбалась и говорила, что когда-нибудь непременно и с удовольствием присоединится.
Вот только червяков накопает – и сразу.
Заракин начал подозревать, что у его возлюбленной уже кто-то есть. Первым подозреваемым был главный фармацевт Марк Куротсучев. Но после двух бутылок водки он откровенно признался, что его не интересует никто, кроме искусственной модели человека в полный рост.
Следующими на очереди были консультанты – лысый Мадарамов и манерный Айясегавов. С ними оказалось еще проще: Заракин как-то раз застукал этих двоих в подсобке в очень недвусмысленной позе.
Засим претенденты кончились, и Иннокентий впал в депрессию.
Из которой очевидный выход был только один – откровенное признание в любви, которое Заракин твердо назначил на понедельник.
Иннокентий затушил окурок о табуретку и вышел из подсобки.
До понедельника было еще два дня.
***
10:00, квартира Кучкиных
По искреннему убеждению Бориса Кучкина, большинство его современников были абсолютно бесполезными и пустыми людьми, не имеющими никакого представления о законе и ответственности.
В этом крылась основная причина, почему он, будучи директором маленькой строительной компании, одновременно занимал в ней должность главного прораба.
Кучкин просто не мог позволить кому-то, кроме себя, контролировать процесс замешивания цемента и укладки кирпичей.
Рабочим только дай волю – испоганят все, что можно, и уйдут курить.
Особенно сомнительным был Ренат Абарайкин. Работу он, конечно, выполнял качественно, но Борис твердо знал: человеку с красным ананасом вместо прически доверять нельзя, и неустанно ждал от парня подлянки.
Очевидно, это молчаливое ожидание несколько выводило Абарайкина из себя: он уже предпринял три попытки вызвать шефа на откровенный разговор, но тот делал вид, что не понимает, чего от него хотят.
Однако Ренат не собирался сдаваться, и Кучкина это всерьез тревожило.
Вступать в споры с рабочим не хотелось - Борис считал выяснение отношений ниже своего достоинства.
Негромко вздохнув, Кучкин потуже затянул серый галстук и хотел было уйти, как вдруг его внимания привлекло открытое окошко интрнет-браузера в ноутбуке сестры Риты.
- Вечно забывает компьютер выключить, - пробурчал Борис и уже потянулся к мышке, как вдруг осознал, что именно открылось его глазам.
Темноволосый мужчина с какими-то странными заколками в прическе страстно целовал закованного в цепи другого мужчину, с ярко-алыми волосами.
Борис потряс головой.
Наваждение не пропало.
Темноволосый чертовски напоминал его самого, а тот, что в цепях – Абарайкина.
На задворках сознания мелькнуло воспоминание, что Рита когда-то с восторгом рассказывала ему про мультяшного героя – точную копию Бориса.
Наверное, это он и есть.
Презрительно хмыкнув, Кучкин выключил компьютер.
Надо сделать сестре внушение относительно ее аморального поведения.
Встречаться с Абарайкиным теперь хотелось еще меньше.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Суббота, 22.10.2011, 23:36 | Сообщение # 4 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 4. Глава четвертая, в которой рассказывается о хурме, поэзии и кинематографе.
9:00, отделение милиции по району Южное Бутово
- Ичмамбетов, - устало произнес Киров, наблюдая, как его подшефный лениво возит шваброй по полу. – Скажите, кто вас учил мыть пол?
- Никто не учил, я самородок, - с улыбкой ответил Геннадий, щедро разливая на пол воду из ведра.
- Оно и видно, - парировал Изя, с детства приученный к тому, что даже в уборке должна быть определенная методика. – А если в устроенном вами болоте кто-нибудь завязнет? В смысле, поскользнется?
- Издержки производства, - развел руками Ичмамбетов. – Зато чисто.
Киров скептически хмыкнул: под его сапогами хлюпала грязная жижа.
- Будьте проще, сержант, - видя недовольство милиционера, Геннадий улыбнулся еще шире. – Будьте проще – и люди к вам потянутся.
- От меня и так, вроде, не шарахаются, - смущенно проговорил Киров и совершенно некстати вспомнил про свою последнюю девушку: она его бросила после крайне увлекательного двухчасового рассказа об античной поэзии.
- А так притягиваться будут, - ухмыльнулся Геннадий и внезапно предложил: - Хотите хурмы? Меня Раечка угостила.
Изька терпеть не мог этот противно терпкий фрукт, но отчего-то не смог отказаться от предложенного угощения.
- Спасибо вам, - сдержанно кивнул он, запихнув хурмину в карман. – А теперь, раз уж пол вы… гммм… помыли, милости прошу во двор, собирать листву.
- Там холодно, - пожаловался Геннадий. – Впрочем, если вы, сержант, составите мне компанию…
- Увы, у меня работа простаивает, - излишне поспешно отказался Киров. – Как закончите, зайдите ко мне, я придумаю вам новое задание.
- Как прикажете, - мурлыкнул Ичмамбетов и двинулся в сторону выхода.
Как раз навстречу ему шел старший сержант Хисагин. При виде Геннадия его несколько перекосило, и он издал звук, отчетливо напоминающий змеиное шипение.
- Почему Лис до сих пор разгуливает на свободе? – злобно вопросил Пашка, подойдя к Кирову.
- А что я мог сделать? – протянул Изя. - Он не захотел мотать срок ни за одно из предложенных мной преступлений.
- Его не спрашивать надо, его сажать надо, - мрачно буркнул Хисагин. – Эх, а я сегодня как раз хотел Раечку на свидание пригласить…
- Давно пора, - кивнул Киров.
- А если этот белобрысый у нее вечером будет? – резонно и очень жалобно спросил Пашка.
Киров вздохнул, осознавая, что товарища надо выручать.
- Не будет, - решительно проговорил он. – Я его в участке задержу. Найду повод.
- Ты настоящий друг! – Хисагин порывисто стиснул Кирова в объятиях. – С меня в следующий раз причитается.
- Да ладно тебе, это я так, от чистого сердца предложил, - рассмеялся Изя.
Он и правда очень любил делать людям приятное.
***
16:00, квартира Кучкиных.
Учитель истории Укитакин был всеобщим любимцем: он никому не ставил двоек и часто отменял свои уроки по причине очередной болезни.
Больше ценили только физрука Керакина: девочкам он поголовно ставил пятерки (а самых симпатичных еще и освобождал от занятий), а мальчикам разрешал играть в футбол взамен скучных обязательных упражнений.
Иногда расписание было столь удачным, что отмененный урок Укитакина стоял перед физкультурой.
Тогда Керакин из солидарности с товарищем распускал учеников по домам, а сам шел навещать болезненного учителя.
Сегодня был именно такой день, и по этому случаю банда рыжих и «Смертельные пантеры» провели товарищеский махач между главарями, по завершении которого решили приобщиться к культуре путем просмотра какой-нибудь киношки.
Сделать это было постановлено в квартире Кучкиной: ее брат недавно приобрел плазменную панель, и Ритке не терпелось ей похвастаться.
***
- Я не буду смотреть это дерьмо! – фыркнул Джаггерджашвилли, отбросив в сторону диск.
- Ты охренел? Это ты «Возвращение живых мертвецов» дерьмом назвал? – взвыл Куросакин. – А чего ты тогда предлагаешь смотреть?
- «Ночь живых мертвецов», это реально крутой фильм, не то что эта тупая страшилка! – ухмыльнулся Гоша.
- Хорош гнать, не понимаешь ничего в кино – сиди и помалкивай в тряпочку! - вскричал оскорбленный Куросакин.
- Это я-то ничего не понимаю?! – злобно прошипел Джаггерджашвилли, вцепившись Ване в воротник. – А ну пойдем выйдем!
- Выйдем! – охотно поддержал инициативу Куросакин.
- Мальчики, не ссорьтесь, давайте лучше «Пиратов Карибского моря» пересмотрим, - робко предложила Оленька. – Там Джонни Депп играет…
- Не мешай им, - язвительно хмыкнула Ритка. – Дай ребятам уедениться, у них ведь яой.
Девочки и Рафаэль синхронно и очень противно захихикали, Гоша и Ваня отпрянули друг от друга и покраснели.
- Ну что, успокоились? – улыбнулась Ритка и, строго нахмурив брови, добавила. – А смотреть будем то, что я скажу, ясно?
***
- Ой, бля, страшно-то как! – одними губами прошептал Никита.
За его спиной нервной дрожью трясся Тема.
Оля спряталась за Куросакина и прикрыла уши ладошками. «Хоть бы свет включили!» - вертелось в ее рыжей голове.
Юра снял очки и закрыл глаза.
Рафик, немного подумав, последовал его примеру.
И только Гоша, Ваня и Ритка с неослабевающим вниманием и живым интересом следили за развивающимся сюжетом «Техасской резни бензопилой».
В животрепещущей момент, когда над очередной истерично вопящей героиней вознеслась карающая длань маньяка, за спинами затаившей дыхание публики раздался совершенно потусторонний голос:
- Я не знал, что у нас гости.
Головы синхронно повернулся к говорившему. Черный силуэт и блестящие во тьме глаза выглядели весьма устрашающе, а посему дружное «Аааааа!» и одинокое «Ты сегодня рано, брат!» было ему закономерным ответом.
***
12:00, стройплощадка неизвестного торгового центра
На стройке все было, как обычно.
Рабочие пытались отлынивать, Кучкин старательно мешал им это делать и попутно кидал подозрительные пристальные взгляды на Абарайкина.
Ненавязчиво кидал.
И изредка: примерно раз в пять минут.
- Борис Натанович, - наконец не выдержал Ренат. – Чего вы от меня хотите? Если уволить – то делайте это быстрее, а то нервов уже не хватает!
- Уволить? – Кучкин поднял бровь.
- Ну да, уволить к чертям собачьим! – распалялся Абарайкин. – Вы на меня так смотрите…
- Как я смотрю? – полюбопытствовал несколько деморализованный обрушившейся на него бурей эмоций Борис.
- Вот так! – Ренат скорчил феерически страшную физиономию и зловеще сощурил глаза.
- Что, настолько пугающе? – уточнил Кучкин.
- Не то чтоб пугающе, - замялся Ренат, - просто… угрожающе.
- Вот оно что, - улыбнулся Кучкин одними уголками губ. – Спешу вас уверить: я вовсе не собираюсь вас увольнять. Я просто за вами наблюдаю.
- А зачем? – резонно спросил Абарайкин.
Борису отчего-то вспомнилась похабная картинка из сестриного компьютера. У того красноволосого были татуировки, а у этого, интересно, есть?..
Мысленно отругав себя за неуместное любопытство, Борис максимально равнодушно проговорил:
- Я собираюсь вас повысить, где-то через месяц. Поэтому я должен наблюдать за вами тщательнее, чем за другими.
Реакция Абарайкина была красноречива: его лицо просветлело, он широко улыбнулся и с чувством потряс руку Кучкина.
- Так вот в чем дело! А я-то думал… Борис Натанович, вы… вы просто чума! Я имею в виду, вы очень, очень талантливый руководитель! Спасибо вам!
- Пока не за что, - вежливо ответил Кучкин. Внутренне он был доволен: Абарайкин оказался не потенциальным саботажником, а просто слегка неуравновешенным юношей.
Такого и повысить можно.
А излишняя эмоциональность с возрастом проходит - Борис знал это на собственном горьком опыте.
***
Квартира Кучкиных, через полчаса после ухода гостей
- Ты прекрасно знаешь, что я толерантен. Возможно, слишком толерантен, - Борис сверлил сестру немигающим взглядом.
- Да, брат, - покорно кивнула Рита.
- Я смирился с твоей дружбой с этим невоспитанным рыжим... существом, - Кучкин поморщился.
- Да, брат, - снова кивнула девушка.
- Но зачем ты привела в дом эту странную компанию? – перед внутренним взором Бориса один за другим проплыли безумные глаза Джаггерджашвилли, отмороженная ухмылка Никиты и розовые волосы Рафика.
- Понимаешь, - пустилась в путанные объяснения Рита, - наша банда… Ой, я хочу сказать, мы помирились с ребятами из параллельного. Ну, помнишь, они весной из окна арматурой кидались? Ты еще тогда милицию вызывал…
- Так вот кто это был, - Кучкин недобро ухмыльнулся.
- Да, это были они. Но теперь они исправились, честно! – Рита смотрела на брата большими искренними глазами. – И мы теперь… ну, дружим.
- Ты ступила на скользкий путь, сестра, - покачал головой Борис. – Ты связалась с дурной компанией. Я бы очень просил тебя больше не приводить этих людей в наш дом. И по возможности не общаться с их… шайкой. Впрочем, это твое дело, ты уже взрослая. И еще, - он пытался придумать, как приплести к нравоучению увиденное в ноутбуке сестры, - я прошу тебя… Выключай компьютер перед уходом.
- Конечно, брат, - Кучкину показалось, или его сестра и правда крайне ехидно на него посмотрела?
***
18:00, отделение милиции по району Южное Бутово
- Сержант, я листву собрал, в столовой подмел, зеркала помыл, - отрапортовал Ичмамбетов. – Я свободен?
- Признавайтесь честно: схалтурили? – строго спросил Киров.
- Извольте проверить, - Геннадий ухмыльнулся.
Путем тщательной инспекции выяснилось, что подшефный и вправду на удивление тщательно выполнил работу.
Изя бросил взгляд на часы.
Ровно шесть.
Было еще слишком рано, чтоб отпускать Лиса: Хисагин только до магазина дошел, небось.
Сержант стал старательно выдумывать повод, дабы задержать Геннадия, но ничего не придумал и понадеялся на собственные импровизационные способности.
- Работа выполнена удовлетворительно, - проговорил Киров, - но я бы хотел… мне бы… Скажите, Ичмамбетов, - наконец, решился сержант, - а что… Что вы думаете о греческом гекзаметре? Не правда ли, это идеальный размер стихосложения?..
***
20:00, кабинет Кирова
- ... таким образом, роль Катулла сложно переоценить, - заключил Изька и выдохнул.
- Интереснейшая беседа у нас вышла, - заметил Геннадий и добавил. – И как вас, такого поэтичного, занесло в ОВД?
- Ну, кто-то же должен этим заниматься, - пожал плечами Киров. – А как вас, такого, как оказалось, подкованного в античной поэзии, в уголовные элементы занесло?
- Ну, кто-то же должен этим заниматься, - в тон собеседнику ответил Ичмамбетов и насмешливо проговорил. – Какие бы причины вас ни побудили задержать меня в отделении, спасибо за приятную компанию.
- Ичмамбетов, что вы такое говорите, - Киров вспыхнул, - я вовсе не хотел вас задерживать…
- Не держите меня за дурака, Изенька, - ухмыльнулся Геннадий. – Я все же постарше и поопытнее вас буду. И называйте меня просто Гена, хорошо? И хурму ешьте, - он указал на лежащий на столе фрукт, - она полезная.
- Как… скажете, - смущенно проговорил Киров.
- Вот и славно, - подмигнул Ичмамбетов. - До завтра, сержант, - за ним тихо захлопнулась дверь.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Суббота, 22.10.2011, 23:39 | Сообщение # 5 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 5. Глава пятая, посвященная водке, признаниям и хитрым планам.
18:00, круглосуточный южнобутовский магазин
- Здравствуйте, Пашенька, - радушно поприветствовала Раечка Мацумотова топчущегося на пороге Хисагина.- Вам, как всегда, двести грамм Любительской?
- Нет, - ответил Пашка, отчаянно кося глазами в область роскошного декольте продавщицы. – Сегодня не надо колбасы.
- А чего же вы тогда хотите? – с кокетливой улыбкой спросила Раечка.
- Водки, - с обезоруживающей искренностью произнес Хисагин. – Впрочем… Впрочем, на надо водки. Я… Я так скажу.
- Что скажете? – девушка сделала брови домиком.
- Милая Раечка, - решительно начал Паша, разом обрубая себе все пути к отступлению, - мы с вами давно знакомы… Ну, то есть я уже давно у вас колбасу покупаю, и пиво иногда… Но это все не важно! Помните, в январе партию паленого самогона привезли? Подсудное же дело! Так вот, это я вашего начальника от тюрьмы отмазал. Ради… ради вас, дорогая Раечка.
- Ради меня? – удивленно переспросила Мацумотова. Каков был процент неподдельности в этом удивлении, известно разве что самой Раечке.
- Да, потому что я не хотел, чтобы вы потеряли работу, - Хисагин вцепился побелевшими пальцами в прилавок. – Потому что… Потому что я люблю вас.
Девушка ойкнула и села на низкую табуретку.
Пашка воспринял это движение однозначно и крайне негативно.
«Надо было водку брать», - запоздало пронеслось в его шальной голове.
- Ну, раз уж я вам чистосердечно... признался, я пойду? – полувопросительно проговорил Хисагин и попятился к выходу.
- Подождите, куда же вы? – Раечка вскочила на ноги и подбежала к Пашке. – Зачем же так сразу уходить? Может, вы пригласите меня… на свидание, раз уж признались… - она смущенно замолчала.
- А вы пойдете со мной? – не верил своим ушам Хисагин.
- Отчего ж не сходить? - задорно ответила девушка. - Пойду, если позовете.
- Так я же... зову, да, - Пашка подставил девушке локоть, и та с видимым удовольствием на него оперлась.
И никто никогда не узнает, как долго Раечка разрабатывала план соблазнения симпатичного старшего сержанта и как тщательно скрывала свою симпатию к нему.
Она твердо знала: больше всего ценится то, что дорого досталось.
Судя по тому, как солнечно улыбался ей Хисагин, девушка была для него наградой почище звездочки на погонах.
***
19:00, квартира Кискиных-Хираковых
- Ты не в моем вкусе, девочка Люся, но все же я твоооой,- негромко напевал Хираков, склонившись над наброском. Из-под его карандаша выходило нечто брюнетистое, очкастое и чертовски похожее на унылого соседа, в обществе которого он не далее как вчера был вынужден провести четыре невыносимо длинных часа.
- Хватит выть, я в курсе, что девочки в принципе не в твоем вкусе,- язвительно бросила заглянувшая в комнату к Сереге Анька. Ей было скучно, и она использовала привычный метод борьбы с этим состоянием: пыталась достать брата.
- Иди ты… к дяде, он как раз из командировки вернулся, - лениво послал сестру Сережа. – И вон, тоже поет, - добавил он, прислушавшись к звукам, доносящим из соседней комнаты.
Тем временем в соседней комнате.
- Тагаааанка, те ночи, полные огня, Тагаааанка, зачем сгубила ты меня? – надрывным хриплым голосом выводил Рахим, аккомпанируя себе на старой, расстроенной гитаре. Рядом с ним сидела Ярослава и, подперев голову рукой, восторженно смотрела на исполнителя и в нужных местах чувственно вздыхала.
Блатная романтика определенно объединяла этих двоих.
Впрочем, не только она.
- Он лучше тебя поет, - резонно заметила Анька. – И вообще, он не один, - чувствовалась, что девчонка премного расстроена отсутствием внимания к собственной персоне.
- А я – занят, - буркнул Серега, возвращаясь к рисунку. – З-А-Н-Я-Т! Это доступно твоим куриным мозгам?
- Ты так и не рассказал, что вы с нашим соседом-задротом тогда делали, – игнорируя слова брата, протянула девочка. – Ну, когда ты, как придурок, без ключа на лестницу вышел.
- Слушай, я не обязан перед тобой отчитываться, соплячка! – вспыхнул Хираков, мимоходом переворачивая лист с наброском белой стороной. - Ты же мне не рассказываешь, с кем на свиданки шляешься.
- Ага, значит, все-таки что-то вы делали! – торжествующе провозгласила сестра и снисходительно добавила. - А я с Тошкой гуляла. Он мне за это дал сегодня домашку по инглишу скатать.
- Продажная шкура, – презрительно хмыкнул Серега.
И только спустя пару секугд до него дошел весь ужасающий смысл первой половины сестриной реплики. Хираков окинул собеседницу диким взглядом и заявил:
– Совсем охренела, что ли? Ты это урода хорошо разглядела? Или я похож на конченного психа? Ничего мы не делали...
- Не уходи от ответа, чучело, - Анька откровенно потешалась над братом.
- Блин, да правда мы ничего такого не делали: он ботал, я чай пил, - сухо проговорил Хираков, понимая, что иначе малолетняя провокаторша не отстанет.
- Как мило, он поит тебя чаем! – девочка скорчила идиотически восторженную рожицу.
- Ага, щас, - хмыкнул Серега, - я сам себе налил. А он потом еще час бубнил, что я растрачиваю заварку и зазря перевожу воду. Жлоб поганый.
- Романтика, ептыть! – расхохоталась Анька. – Ну да ничего, скоро приедет Зойка, ух она тебе вставит! Мигом забудешь, как чаи со всякими левыми чуваками гонять.
- Чтоб у тебя язык отсох, гадюка! – возопил Хираков и нервно вздрогнул. Зоя Фонина из Крыжополя была любимой племянницей дядюшкиной любовницы. Серега имел неосторожность вступить с ней в короткий, но бурный роман, вдохновивший девушку до такой степени, что только отсутствие жилплощади останавливало ее от переезда в Москву.
Впрочем, зная поистине мужскую решимость хрупкой Зои, Серега подозревал, что рано или поздно его призовут к ответу за былой разврат.
И молил высшие силы лишь об одном: об отсрочке этой кары небесной.
- Что, боииишься? – Анька сделала страшные глаза.
- Безумно, - хмыкнул Хираков и в знак тотального игнора дальнейших идиотских комментариев надел наушники. В них играл джаз, имевший на Серегу поистине успокоительное действие.
Убедившись, что вестись на провокации брат больше не намерен, Анька на прощание пнула его стул и ушла.
***
Спокойствие длилось недолго: где-то через десять минут после ухода надоедливой сестрицы за стеной, отделявшую квартиру Хираковых от квартиры Айзеншписов, раздался громкий хлопок.
А потом еще и еще один.
Серега стащил с себя наушники и громко выругался.
Затем, сделав над собой усилие, он поднялся со стула и пошел в сторону входной двери.
Пора наконец выпрямить этому химику-подрывнику его излишне витиеватые извилины.
И проверить, не окочурился ли он там часом…
***
Мариша Хинаморина была девушкой волевой и упорной. Поревев с полчаса над своей горькой участью, она твердо решила, что Айзеншпис еще не до конца потерян для нормальной семейной жизни. Смазливый блондин – случайная прихоть, и ее задача как понимающей девушки – наставить возлюбленного на путь истинный.
А посему, спустя сутки после своего неудачного визита, она снова стояла на пороге Сашкиной квартиры и со всей силы барабанила в дверь.
Айзеншпис был занят: он испытывал недавно разработанную химическую формулу. Стук в дверь (звонок давно и прочно был сломан) определенно застал его врасплох: рука предательски дрогнула, химическая реакция пошла по непредумотренному пути, и раздался вполне закономерный взрыв.
Вернее, три маленьких взрывчика.
Прийдя в себя, откашлявшись и поправив очки, Саша, проклиная все на свете, поплелся-таки к двери: стучать не прекращали.
На пороге обнаружилась Хинаморина, к встрече с которой юноша был совершенно не готов.
Пока Айзеншпис раздумывал, что это: кошмарный сон или дежа вю, девушка хорошо поставленным голосом произнесла:
- Саша, я решила тебя простить, хоть это мне и очень больно. Мы тебя избавим от этой… порочной страсти, и все будет…
Мариша не договорила: за ее спиной возник взбешенный Хираков.
- Так, Мичурин... Тьфу, то есть, Менделеев хренов, щас я с тобой разберусь! – заорал он. – Ты какого хрена стены сотрясаешь, а? И что вообще… - парень осекся, заметив, наконец, кто стоит перед ним.
Айзеншпис посмотрел на Серегу грустно и пронзительно. «Подыграй же, черт тебя возьми!» - транслировал этот взгляд.
Ухмылка и прищур Хиракова намекали на закономерный вопрос «Что мне за это будет?»
Глаза Саши чуть расширились. «Сочтемся, слово даю!» - говорили они.
Серега криво улыбнулся. Очевидно, это должно было означать нечто вроде «Ладно, так и быть, уговорил».
И спектакль для одной зрительницы начался.
- Я говорю, ты... эммм... поаккуратней бы химичил, - с наигранной заботливостью проговорил Хираков, обращаясь к Саше . – А то, эта… Ну, меня рядом нет, и все такое… И… Кстати, что делает у тебя на пороге эта милая особа? – он подозрительно нахмурился.
- Она просто зашла… в гости, - оправдывался Айзеншпис, весьма натурально изображая смущение.
- В гости, значит? – Хираков вперил в Маришку очень неласковый взгляд.
- Да, и она уже уходит, - поспешно добавил Саша. – Правда ведь?
Под перекрестным обстрелом двух пар глаз девушка сникла. Но решив, что уйти просто так – значит показать свою трусость, она гордо произнесла:
- Я… Мы еще поговорим об этом, Саша! – и медленно спустилась по лестнице.
Первым повисшее после ухода Хинамориной молчание нарушил Айзеншпис:
- Я никогда не думал, что мне придется просить о подобном кого-то, вроде тебя, но… Я хочу, чтоб ты стал моим… партнером. За умеренную плату, - на одном дыхание выпалил он.
Серега сначала побледнел, затем закашлялся, потом нервно засмеялся, и в конце концов проговорил:
- Во-первых, честь фамилии Хираковых не продается, во-вторых, у тебя, Айзеншпис, не хватит денег, чтоб ее купить, а в-третьих… То есть, в-главных, ты меня бесишь. Сильно бесишь. И я совершенно не хочу быть твоим партнером!
- Идиот, - хмыкнул Саша, - тебя никто не заставляет встречаться со мной всерьез. Просто появимся несколько раз вместе там, где Хинаморина может нас увидеть – и дело с концом! Она быстро успокоится, я думаю. Свиданий пять, не больше.
- Ты явно чего-то не догоняешь, - покачал головой Серега. – Я не хочу с тобой иметь никаких гребаных общих дел, зануда! У меня от твоего присутствия башка раскалывается, если хочешь знать, - с этими словами он развернулся, чтобы уйти.
- У тебя, наверное, по-прежнему проблемы с математикой? – как бы невзначай бросил Айзеншпис.
Хираков остановился.
- Ну да, - нехотя ответил он.
- Как ты смотришь на то, что кто-то весь год будет решать за тебя задачи? – вкрадчиво полюбопытствовал Саша.
- Чертовски положительно смотрю, - честно ответил Серега.
- Значит, договорились, - ухмыльнулся Айзеншпис. – Завтра в шесть я зайду за тобой. Постарайся выглядеть прилично. И вынь эту дрянь из языка, - добавил он, прежде чем закрыть за собой дверь.
- Пошел ты, - сказал Хираков и крепко задумался, какое этому уроду дело до его пирсинга.
***
Конец рабочего дня, аптека №13
Иннокентий Заракин был храбрым человеком: его даже медведи в лесу шугались. Но решимости на то, чтобы сказать любимой женщине, фигурально выражаясь, в лоб, о своей любви, категорически не хватало. Понедельник почти подошел к концу, а давно поселившиеся в сердце чувства так и не были облечены в вербальную форму.
А посему Иннокентий постановил действовать хитрее. Принимая во внимание слабость фармацевта Унохановой к лекарствам (особенно к гомеопатическим и народным средствам), он придумал следующий хитрый план: прикинуться тяжелобольным и тем самым заинтересовать женщину.
***
- Рената Игоревна, - Заракин избегал смотреть на Уноханову, - у меня к вам дельце… деликатное. У меня, знаете ли, что-то со здоровьем нелады. Бывает, как лягу – так все лежу и лежу. А как встану, так сразу лечь хочется. Вы не знаете, что со мной?
В глазах фармацевта загорелся научный интерес.
- Голова кружится? – заботливо спросила она.
- Кружится, - на всякий случай согласился Иннокентий.
- И в ушах гудит? – любопытство в голосе Унохановой становилося все явственнее.
- Ой, гудит, - Заракин попытался скопировать интонацию, с которой старушки обычно жалуются на больное сердце.
- Все понятно. Вот уж не думала, что у вас, у такого… крепкого мужчины, может проявиться артериальная гипотензия, - заметила Рената. – Которая впоследствии может развиться в болезнь Меньера, - сие диковинное название женщина произнесла, будто смакуя.
- И что же мне делать? – Заракин и впрямь был слегка озадачен.
- Лечиться! – торжественно провозгласила Уноханова. – Я за вас возьмусь, Иннокентий.
- Беритесь! – с искренней радость пророкотал охранник.
- Завтра же начнем, времени терять нельзя, - продолжала Рената. – Завтра после смены зайдете ко мне, и я вас как следует полечу.
- Вы такая добрая, - пылко выдохнул Заракин.
- Что вы, я просто люблю лечить людей, - ответила Уноханова и загадочно улыбнулась.
Иным слабонервным гражданам увиделось бы в этой улыбке нечто садистское, но Иннокентий был настолько ослеплен своим счастьем, что подвоха не заметил.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Суббота, 22.10.2011, 23:43 | Сообщение # 6 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 6. Глава шестая, где большая часть персонажей пребывает в глубоком аху... охренении.
9:00, отделение милиции по Южному Бутово
- Ичмамбетов, что это? – воскликнул Киров, увидев, как его подшефный водружает на стол завернутую в цветастое полотенце тарелку.
- Во-первых, для вас я просто Гена, - с улыбкой, достойной Чеширского кота, ответствовал Ичмамбетов. - А во-вторых, это яблочный пирог, в просторечье шарлотка.
В голове Изи мгновенно сложилось два и два.
Вернее сказать, один и один.
- Вчера хурма, сегодня шарлотка, - задумчиво протянул он. – Признайтесь, вы решили меня подкупить и скосить себе срок административного наказания?
- Я? Подкупить? Да у вас паранойя, друг любезный! – иронично заметил Геннадий, плавно подбираясь к Кирову и кладя руку ему на плечо. – Впрочем, мудрые говорят верно: если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами никто не следит...
- Что вы такое говорите! – вспыхнул Изька. – Угрожаете?
- Опять вы за свое! – фыркнул Ичмамбетов, отстраняясь. – Я просто хотел предложить вам совместное чаепитие. Как известно, такие предложения с пустыми руками не делаются, и поэтому я испек пирог.
- Вы умеете печь пироги? – Киров был потрясен.
- Чего там уметь, - отмахнулся Геннадий. – Ерунда, право слово. Ну так что, вы принимаете мое предложение?
- Да, придется, видимо, - кивнул Киров и засунул кипятильник в банку с водой.
***
Полчаса спустя.
- Слышали последние сплетни? – небрежно бросил Ичмамбетов, потягивая чай. В воздухе витал теплый запах бергамота. – Раечка с вашим Хисагиным встречается. Вчера на скамейке у нашего подъезда целовались.
- А вы, стало быть, подглядывали? – Киров поднял бровь. – Нехорошо!
- Да ладно вам, у меня, между прочим, в Раечкином семейном счастье свой интерес имеется, - хмыкнул Ичмамбетов.
- Разумеется, ведь вы ее друг, - кивнул Киров.
- Не в этом дело! – заметив, как вытянулось лицо Изьки, Геннадий пояснил. – То есть, и в этом, конечно, тоже, но не только. Видите ли, у нас с Раечкой с самого детства договор был: если до двадцати семи никто из нас не заведет семьи, то придется нам жениться друг на друге. А так как на меня в матримониальных делах надежды нет, то вся ответственность за наше счастливое и отдельное друг от друга будущее пало на ее хрупкие плечи.
- А вы что же, совсем не хотите жениться? – полюбопытствовал Киров. В россказни Ичмамбетова он, разумеется, не поверил: сюжет фильма "Свадьба лучшего друга" он помнил довольно хорошо.
- Ну почему же, хочу, - заспорил Геннадий. – Просто у меня крайне высокие… ммм… требования к кандидатам. Ну да не будем об этом, - он отпил чаю и продолжил. - К слову, расскажу шутки ради: я одно время хотел вас Раечке пристроить, но потом передумал.
- И почему же передумали? - спросил Киров, усмехнувшись. - Сочли недостойным?
- Что вы, нет, - покачал головой его собеседник. - Просто задавит она вас, сержант.
- Задавит? – нахмурился Изька.
- Авторитетом задавит, - ухмыльнулся Ичмамбетов. – Она у нас девушка-огонь, коня на скаку остановит! Вас такой женщине доверять нельзя.
- И все-таки мне никогда не понять, когда вы шутите, а когда говорите всерьез, - вздохнул Киров. Он, впрочем, был почти уверен, что все расказанное Геннадием в последние десять минут - в худшем случае ложь, а в лучшем - просто бред.
Ключевое слово - "почти".
- Я и сам не всегда могу это понять, - пожал плечами Геннадий. – Впрочем, не беспокойтесь: со временем, Изенька, вы научитесь различать, когда я приукрашиваю действительность.
- Со временем? Вы опять меня... путаете! – с упреком воскликнул Киров. И, будто стесняясь своей запальчивости, добавил. – Спасибо вам за пирог, очень вкусный.
- Не за что, - лучезарно улыбнулся Ичмамбетов. – Когда ко мне в гости придете, я вам настоящий плов приготовлю, вот это – действительно пальчики оближешь!
- Эээээ... Я приду к вам в гости? – брови Изьки поползли наверх.
- Ну да, когда мое наказание закончится, - подтвердил Геннадий. – Надо же отметить это событие, не находите?
- Ичмамбетов, вы... Вы зарываетесь! – в голосе Кирова послышался замаскированный под строгость испуг.
- Шучу-шучу, - пропел Геннадий. – Я знаю, вы хотите сказать, что я засиделся, и мне пора работать, так? Я ни в коем случае не отлыниваю! И на что вы меня сегодня бросаете, позвольте спросить?
- Листья ждут вас, - буркнул Изька. Ему было неловко за проявленную эмоциональность.
- Опять этот отсыревший биологический материал? – мученически протянул Ичмамбетов. – Когда они уже закончатся?
- Нескоро, - вздохнул Киров, глядя на настенный календарь. – Вся осень впереди.
- И все же я надеюсь, что эта осень запомнится мне не только обилием листьев, - тихо проговорил Геннадий, вставая. – Благодарю за компанию, Изенька.
Киров хотел было сказать, что он никакой не "Изенька", а "Израэль Матфеевич", но, понимая, что спохватился слишком поздно, промолчал.
***
16:00, двор одной новостройки
Объединенные силы двух школьных группировок сидели на скамейке во дворе дома Кучкиных и по очереди курили сигариллу «Кэпитан Блэк», с риском для жизни выкранную Никитой у дяди Кеши.
- Скучно, блин, - выразив общее мнение, Джаггержавшилли с силой пнул консервную банку. Та с противным звяканьем покатилась по тротуару. – Когда уже мелкая выйдет?
- У Ритки вообще-то имя есть, тупица! – вступился за подругу Ваня. – Запоминай по буквам, Р-И-Т-А!
- Я не понял, ты че, меня лечить вздумал? – Гоша вскочил со скамейки и достал из широких штанин кастет.
- Мальчики… - жалобно протянула Оленька, понимая, что в отсутствии решительной Ритки драка неизбежна.
Ситуацию спас внезапно выруливший из-за угла Ульян Шиффер. Мрачно нахмурившись, он почти бежал, явно стараясь не привлекать к себе внимания.
- Улечка, здравствуй! – от зоркого глаза Иноевой не так-то просто укрыться.
Услышав знакомое имя, Гоша и Ваня мгновенно отвлеклись друг от друга.
- Иди к нам! – продолжала Оля. – Чего ты все один да один?
И так не отличающийся здоровым цветом лица Ульян окончательно позеленел. Джаггержашвилли же хищно улыбнулся и сделал приглашающий жест. Куросакин, напротив, отрицательно замотал головой и для пущей убедительности покрутил пальцем у виска.
Впрочем, Шиффер в дополнительных намеках на собственную неуместность не нуждался. Пробормотал что-то вроде «глупая женщина», он исчез в ближайшей подворотне.
На Гошу было больно смотреть. Очевидно, вид Ульяна рождал в его сердце столь сладостные воспоминания о былых мордобитиях, что отпустить несчастного с миром было действительно великой жертвой.
Повисшее молчание нарушил бойкий риткин голос:
- А вы чего тут столпились, меня ждете? Я что, не предупреждала? Сегодня без меня тусите, ага.
Обернувшись на голос, собравшиеся окончательно утратили и без того потерянный дар речи. Кучкина выглядела… мягко говоря, непривычно: черная юбка полность скрывала ноги, на голове красовался темно-фиолетовый платок, лицо же закрывали большие темные очки. Мрачную цветовую гамму оживляла лишь красная толстовка с большим кислотно-розовым кроликом на груди.
- Че эта с тобой, под снегиря косишь? – заржал неделикатный Никита.
- Это для конспирации, дебилоид, - презрительно фыркнула Ритка.
- Для чегоооо? – заржал Джаггержашвилли. В слове «конспирация» ему определенно слышалось что-то крайне неприличное.
- Проследить кое за кем надо, - неохотно пояснила Кучкина. – Короче, нет у меня времени с вами трындеть. Завтра увидимся, - и ушла в сторону автобусной остановки.
- Фу, она косолапит, - скривился Рафик, за что тут же получил тычок под ребра от Юры. Товарищество в банде рыжих всегда было на высоком уровне.
- Типа мы че, зря тут торчали? – запоздало возмутился Гоша.
- Ага, - кивнул Куросакин, мужественно оставив при себе язвительные комментарии относительно скорости мыслительных процессов Джаггерджавшилли. – Ну да и хрен с ним. У меня, народ, такая идея: через полчаса папашка с малявками свалят, и можно зависнуть у меня. В приставку порежемся, окей?
Хоровое «Замётано!» стало ему ответом.
Гоша, Рафик и Никита согласились, потому что искренне любили убивать джойстиком люто-бешено-страшных монстров, Оля - потому что предложение исходило от Вани, а Тема просто всегда был согласен с Никитой.
Юра же промолчал, но в общем гомоне этого никто не заметил.
***
17:00, стройплощадка неизвестного торгового центра
- Так вот ты какой, Ренат Абарайкин, - прошептала девушка, из-за бетонной балки наблюдая за разговором брата с красноволосым юношей. Борис Кучкин – это было заметно даже издалека – держался, как обычно, сдержанно и холодно, чего нельзя было сказать о его собеседнике: тот был явно смущен, попеременно одергивая куртку, опуская глаза и натянуто улыбаясь.
- Это любовь, - восторженно выдохнула девушка.
От яойных фантазий Кучкину отвлек невовремя появившийся и похитивший ее укрытие подъемный кран.
Впрочем, надобность скрываться отпала: брат закончил давать указания и удалился.
Ритка в два прыжка настигла Абарайкина, и потыкав ему пальцем в бок дл привлечения внимания, спросила:
- Ты Ренат, правильно?
От неожиданности парень вздрогнул. Оглядев странно одетую девушку, он проговорил:
- Ну да, а ты кто такая?
- Этого тебе знать пока не надо, - таинственно сообщила Кучкина. – Приходи сегодня, как стемнеет, к гаражам у школы, там и познакомимся. У меня к тебе дело.
- Э… Да… Что? – не понял Ренат.
- Пффф, я думала, ты умнее, - закатила глаза Ритка. – Короче, приходи, как стемнеет, ясно? Не пожалеешь, - и не давая собеседнику возможности отказаться, скрылась.
Пользуясь лексиконом Гоши Джаггерджашвилли, состояние Абарайкин можно было охарактеризовать как «полнейший ахуй ваще!». Выражаясь культурнее, Ренат был крайне удивлен.
***
20:00, квартира Куросакина
Игра в приставку закончилась закономерно: дракой двух главарей, не желающих признавать свое поражение в стрелялке. В ходе этого разрушительно действа был сломан один джойстик, разбита (и затем склеена) ваза и две чашки (склеиванию не подлежали), а также поставлен фингал, по нелепой превратности судьбы доставшийся не участвовавшему в махаче Теме.
Остальные отделались легким испугом.
***
20:30, гаражи
Ренат совершенно не хотел идти на встречу с сумасшедшей девкой, но любопытство всегда было его пороком. Ведомый этой слабостью, он с наступлением темноты появился у гаражей.
Ритка тоже не заставила себя ждать: на этот раз она была одета не так эпатажно, а посему вызвала у Абарайкина куда больше доверия.
- Ну теперь-то ты мне расскажешь, в чем дело? – почти дружелюбно спросил он.
- Разумеется, - улыбнулась Кучкина и торжественно произнесла. – Меня зовут Рита, и я хочу, чтоб ты стал парнем моего брата!
- Ччччччоооо? – дружелюбие как рукой сняло. Девушка вновь стала казаться соврешенно чокнутой. – Какого, мать твою, брата?
- Бори, - как само собой разумеющееся ответила девушка. - Бори Кучикина, твоего начальника.
От такого предложения Абарайкин не знал, стоять или падать. В итоге он выбрал компросис и сел. Ритка плюхнулась рядом и продолжила:
- Вы с ним классно смотритесь вместе, серьезно! А моему брату так одиноко. Видишь ли, пять лет назад умерла его жена и моя сестра, и с тех пор он совершенно один. Мне страшно за него обидно! Он ведь такой классный! Умный, начитанный, серьезный, умеет заваривать потрясающий чай и бить морду всяким мудакам…
- Стоп, - выдохнул Ренат. – Я понимаю, ты переживаешь за брата, но… Тебя не смущает, что я… эммм… в некотором смысле мужчина?
- Ты в его вкусе, поверь мне, - тоном эксперта сообщила Кучкина.
- Блин, а меня это – смущает! – от гнева на лице Абарайкина вспыхнули алые пятна.
- Оно и видно, - хихикнула девушка. - Ты так мило краснеешь!
- Да пошла ты!
Ренат автоматически дотронулся рукой до пылающей щеки, независимо хмыкнул, встал с земли и хотел было уйти, но Ритка поймала его за рукав.
- Ну не надо, не ломайся, - увещевала его девушка. – Вот тебе наш адрес, - она сунула парню в карман мятую бумажку, - приходи завтра к семи. Я скажу, что ты ко мне…
- И как же ты объяснишь брату наше знакомство? – поднял бровь Абарайкин.
- Мммм… Скажу, что ты мне в автобусе место уступил, и я пригласила тебя за это на чашку кофе! – выдала Ритка.
- Охренительная версия, - хохотнул Ренат.
- Блин, забей, к завтраму придумаю чего-нибудь получше, - отмахнулась Кучкина. – Ты, главное, приходи, хорошо?
- Да не приду я… - начал Абарайкин, но Ритка его перебила.
- Короче, жду тебя! – чмокнув озадаченного Рената в щеку, Кучкина удалилась. Уходить без объяснений постепенно входило у нее в привычку.
Абарайкин же почувствовал, что состояние глубокого охренения становится для него родным и привычным.
Только этим пресловутым состоянием и объясняется тот факт, что он так и не выкинул проклятую бумажку с адресом Кучкиных.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Суббота, 22.10.2011, 23:56 | Сообщение # 7 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 7. Глава седьмая, где рассказывается про романтические свидания, студенческие столовки и про хвощ полевой.
19:30, студенческая столовка
- Улыбайся, - приказал Айзеншпис и угрожающе сверкнул очками.
- Блин, а я че делаю? - возмутился Серега.
- Выглядит так, будто у тебя челюсть свело, - пожал плечами Саша.
- Хочешь вызвать у меня настоящую улыбку? Окей! Убери свою клешню от моей руки! - потребовал Хираков
- Вот еще. Это часть плана, - высокомерно заметил Айзеншпис.
- Ты знаешь, смысл, который вкладывает в слово «план» мой дядя, импонирует мне гораздо больше твоего, - ухмыльнулся Сережа. - Унылый ты зануда.
- А ты быдло, - презрительно скривился Саша.
- Чтоооо? Как ты меня назвал?? - взревел Хираков.
- Мне нравится этот твой пламенный взгляд. Очень искренне, - спокойным тоном сообщил Айзеншпис, игнорируя гнев спутника. - Постарайся его запомнить и изобразить при случае.
- Иди в жопу! – Хираков-таки не выдержал и отдернул руку.
Откинувшись на стуле и потягивая безвкусный компот из одной поварихе известных фруктов, Серега мрачно раздумывал о том, в какую дурацкую историю втянул его этот чертов химик.
Впрочем, отступать было поздно.
***
За пару часов до вышеизложенного диалога, в квартире Хираковых-Кискиных
Тихий семейный вечер Хираковых-Кискиных выглядел со стороны весьма пасторально.
Дядя Рахим курил кальян, распространяя по квартире сладкий запах… табака ли? Деликатно оставим сей вопрос без ответа.
С кухни несло сгоревшей гречкой: очередной кулинарный эксперимент Ярославы закончился фатально для одной из кастрюль.
Анька сидела у себя в комнате и, склонившись над учебником математики, весьма искусно симулировала мыслительный процесс. Мысли ее витали где-то в области будущих осенних каникул.
Серега оккупировал кухню и, старательно игнорируя запах погибшей гречки, пил чай. Его взгляд то и дело падал на большие настенные часы. Сделанные в форме наручных и аляповато-золотистые, они всегда вызывали у Хиракова эстетический протест.
Сейчас они вызывали у парня еще и эмоциональное отторжение: они как будто приближали время неминуемой встречи с ненавистным соседом.
17:47
Серега категорически не понимал, как Айзеншпису удалось так легко подбить его на эту нелепую авантюру. Гипнотизировал он его, что ли? С него станется...
17:49
Можно подумать ему, кроме этого ботана, никто с математикой помочь не может. Взять хотя б Лизку из параллельной группы: умная девчонка, и симпатичная к тому же. Лучше б она его на свиданку пригласила!
Или он ее.
Блин.
17:50
Если этот козлина скажет хоть одно гребаное слово про его изумрудно-зеленый галстук и лиловую рубашку – он покойник.
И хрен с математикой.
Кстати, интересно, какой у Айзеншписа любимый цвет?
17:55
Серега внезапно осознал, что думает про любимый цвет Айзеншписа уже целых пять минут, и грязно выругался по этому поводу.
17:58
Хираков твердо решил выскользнуть из квартиры незамеченным: слушать добрые сестринские напутствия ему совершенно не хотелось. На цыпочках прокравшись в коридор, он, не включая свет, нащупал куртку и намотал на шею длинный белый шарф.
- Куда торопишься, блондинчик? – раздался за его спиной противный анькин голос. - На пьянку?
- Какого хрена ты подкрадываешься и пугаешь меня, малявка? – грозно спросил Серега. – Какая, к чертям, пьянка?! У меня… эммм… деловое свидание.
- С кем? – сестра закидывала его вопросами с упорством старого гестаповца.
- С Айзеншписом, - зачем-то признался Хираков. – Он мне с математикой помочь обещал.
- И кто-то еще гнал, что типа я – «продажная шкура», - хмыкнула Анька. – А ты ему за это что сделаешь?
- Не суй свой нос в дела взрослых, - отрезал Серега и хотел добавить в адрес сестры еще пару нелицеприятных эпитетов, но в дверь позвонили.
- Так, быстро пошла к себе в комнату! – приказным тоном выкрикнул Хираков. – И не смей дяде стучать, где я и с кем, усекла? - парня вполне устраивало, что дорогой родственник не проявлял особого интереса к его личной жизни.
- Племянник, - внезапно из соседней комнаты раздался хриплый голос Рахима. – Когда ты, наконец, познакомишь нас со своим мальчиком? Анечка мне все рассказала, так что можешь не стесняться. И Ярочке будет очень интересно…
- Знаешь, что я с тобой сделаю? - выдохнул Серега, яростно сверкая глазами. – Я тебя уеб... убью. Вернусь и убью, - с этими словами он решительно открыл дверь и вышел навстречу неминуемому.
Неминуемое по фамилии Айзеншпис презрительно смотрело из-под очков и многозначительно молчало.
- Ну че, куда идем? – спросил Серега.
- Увидишь, - небрежно ответил Саша. – Всему свое время.
- Опять выебываешься? – полуутвердительно спросил Хираков и мстительно добавил. – К слову, этот фиолетовый свитер выглядит еще более чудовищно, чем твои убогие клетчатые рубашки.
В ответ на эту инсинуацию Айзеншпис промолчал, но по его нахмуренному лбу и поджатым губам было заметно: он еще припомнит это оскорбление при удобном случае.
***
19:32, студенческая столовка
- И все-таки я не понимаю, какого хрена ты приволок меня в эту дыру? – Хираков широким жестом обвел обшарпанный зал. То, что столовка носила гордое звание «кафе», совершенно не меняло ее сути.
- Повторяю для дефективных: Хинаморина будет здесь через пять минут, - процедил Айзеншпис. – Я обещал принести ей сюда свои конспекты.
- Блин, я это понял! – вспыхнул Хираков. – Я спрашиваю, почему, черт возьми, ты не подобрал более цивильное место для этой гребаной встречи?
- У меня талончик, - невозмутимо сообщил Саша.
- У тебя че? – Сереге показалось, что у него начались явные проблемы со слухом.
- Талончик, - терпеливо повторил Айзеншпис. – На бесплатный ужин.
Талончик на бесплатный ужин морально подкосил Хиракова: он не выдержал и заржал.
Громко и с чувством.
- Талончик, бля… - приговаривал он. - Слушай, женись уже на Хинамориной, а? Мне почему-то... ыыыы... кажется, что вы найдете общий язык относительно…. Ахаха, талончиков!
- Ты ведешь себя, как идиот, - холодно заметил Айзеншпис, наблюдая за истерическими корчами спутника.
- Да иди ты, - отмахнулся Серега. – Знаешь, я в твоем отмороженном обществе себя каким-то моральным уродом чувствую, честное слово!
- Возможно, виной тому не мое общество, а твой безвкусный галстук? И рубашка с перламутровыми пуговицами, – Саша насмешливо поднял бровь.
- Это была месть за фиолетовый свитер? – осклабился Хираков. – Как мелочно, а!
Сашка уже было хотел ответить что-нибудь колкое, как вдруг боковым зрением заметил стоящую в дверях Хинаморину.
- Она пришла, стоит и на нас смотрит, улыбайся, - сквозь зубы прошипел он.
- Опяааать? – мученически протянул Серега.
- Думай о математике, - шепнул Саша.
Это помогло: Хираков широко улыбнулся и даже позволил взять себе за руку.
***
Мариша не сразу рискнула нарушить явленную ее взору идиллию. С минуту понаблюдав за трогательным единением влюбленной парочки, она наконец решилась вмешаться.
- Здравствуй, Саша, - робко сказала она, подойдя к ребятам.
- Добрый вечер, вот то, что я тебе обещал, - Айзеншпис протянул девушке увесистую папку. – А что с Сережей не здороваешься?
Хираков сдавленно хрюкнул. Первый раз за время их знакомства Саша назвал его по имени.
- А… Я… Я не заметила, - Мариша смущенно отвела глаза и пробормотала. – И тебе привет, Сережа.
- Ага, - не слишком вежливо ответствовал Хираков. В самом деле, он не подписывался на любезничанье со всякими надоедливыми особами. С Сереги хватило и того, что Айзеншпис его бессовестно лапал, а он ему за это лыбился.
- Саш, ты к первой паре завтра придешь? – Хинаморина определенно не хотела уходить.
- Приду, - кивнул Айзеншпис.
- Тогда… увидимся? – Мариша была очень упертой девушкой.
- Увидимся, - снова согласился Саша.
- А мы… - начала было девушка, но ее перебил Сережа.
- А мы сейчас уходим! Нам пора, ага, – он решительно встал со стула, схватил своего спутника за рукав и потянул к выходу.
- И куда ты так спешишь? – полюбопытствовал Айзеншпис.
- Я задолбался, ясно? – резко бросил Хираков. – Дело сделано: Хинаморина нас увидела, мы ее впечатлили, пора валить. Логично?
- Но… - заспорил Саша.
- Я возмещу тебе… бесплатный талончик, - издевательски хмыкнул Серега. - Дядина баба совершенно бесплатно накормит тебя еще более чудовищной стяпней, чем та, что дают здесь.
- Сволочь, - почти беззлобно фыркнул Айзеншпис. – Ну ладно, пошли к метро тогда.
***
20:00, квартира Ренаты Унохановой
Будучи приглашенным в гости к даме сердца, Иннокентий надеялся на мало-мальскую романтику.
Чай там, пирог, задушевные разговоры… Заракин даже цветов купил, белых хризантем. Отчего-то он решил, что Уноханова должна их любить.
Но все пошло не так, как хотелось. С милой улыбкой приняв букет, Рената немедленно усадила Иннокентия на крутящийся стул и приступила к осмотру.
Через полчаса постукиваний и прослушиваний Заракин отчетливо понял, что Уноханова приняла все его жалобы на болезненность за чистую монету, а не за изящный намек на приятный совместный вечер.
И, кажется, всерьез вознамерилась его вылечить.
- Что ж, мне есть, с чем работать, - торжественно провозгласила Уноханова, закончив осмотр, и протянула расслабившемуся было Заракину стакан с прозрачной жидкостью.
Эта жидкость выглядела, как вода, пахла, как вода и, судя по всему, являлась не чем иным, как водой. Мысленно пожав плечами, Иннокентий залпом выпил содержимое стакана.
- Вы чудесный пациент, - умилилась Уноханова. – Обычно люди не хотят употреблять фильтрованную настойку на сушеных тараканах. Странно, не правда ли?
Заракин был мужественным человеком: после этой новости он не только сумел усидеть на стуле, но и почти не позеленел.
- А теперь съешьте вот это, - Рената протянула Иннокентию некий полудохлый зеленый отросток.
- Что это? – спросил Заракин, запоздало понимая, что его любопытство неуместно. Растение выглядело, мягко выражаясь, странно - напоминало помесь папоротника и герани.
- Хвощ полевой, - сообщила Уноханова как само собой разумеющееся. – Это очень древнее растение семейства хвощовых, и его…
- Я понял, - остановил фармацевта Иннокентий.- Честное слово, понял! Чего мне с ним теперь делать, с хвощом-то этим?
- Заваривать, - произнесла Рената. – Хотя вам можно и просто погрызть, у вас организм сильный.
- Ясно, - кивнул Заракин и отщипнул кусочек хвоща. Оный оказался противно-горьким на вкус, но Иннокентий мужественно его проглотил. В этот момент в его голове совершенно внезапно всплыла цитата из любимой книги:
Спробуй заячий помет!
Он - ядреный! Он проймет!
И куды целебней меду,
Хоть по вкусу и не мед.
Он на вкус хотя и крут,
И с него, бывает, мрут,
Но какие выживают --
Те до старости живут!..
Заракин потряс головой, старательно отгоняя от себя странную ассоциацию.
- Хвощ обладает мочегонным, успокоительным, противовоспалительным и кровоостанавливающим действием, - Уноханова все-таки не смогла удержаться от короткой лекциио свойствах диковинного растения. - Так что он вам обязательно поможет. Тем или иным образом.
- Это хорошо, - сдержанно кивнул Заракин.
- Что ж, на сегодня, думаю, хватит, - улыбнулась Рената. - Завтра продолжим. Испробую на вас споры тайских грибов.
Никогда прежде Иннокентий не был настолько не уверен в завтрашнем дне.
***
21:00, Южное Бутово, автобус №66
- Не хочу тебе огорчать, но Хинаморина по-прежнему с нами, - мрачно сообщил Хираков, когда они с Айзеншписом загрузились в автобус.
- Черт возьми, она нас до подъезда довести решила, - прошипел Сашка, с силой сжимая поручень.
- Улыбаемся и машем, - выдохнул Серега. Этот спектакль откровенно ему надоел.
Мариша неотступно следовала за ними до самого дома, прячась в целях конспирации за деревьями и гаражами.
Только когда за ними захлопнулась подъездная дверь, парни почувствовали себя в безопасности.
Безмолвно поднявшись на свой этаж, они хотели было разойтись по квартирам, как вдруг Саша проговорил:
- Ты завтра во сколько заканчиваешь?
- Ну, в четыре, - буркнул Серега.
- Пойдем тогда в у пруда парке погуляем? – предложил Айзеншпис и добавил. – Деловое предложение, как ты понимаешь.
- Как скажешь, - пожал плечами Хираков и закрыл за собой дверь.
Саша прошел в свою комнату, включил свет и подошел к окну.
Во дворе стояла Хинаморина.
Парню внезапно подумалось, что было бы забавно позвать сейчас Сережу к себе и устроить для Маришки вторую часть марлезонского балета.
Представив, какую бы Хираков скорчил рожу, услышь он это предложение, Саша улыбнулся.
Зловеще так улыбнулся.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Воскресенье, 23.10.2011, 00:13 | Сообщение # 8 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 8. Глава восьмая, в которой рассказывается о родственных узах, осенних листьях и живописи.
10:00, дворик отделения милиции по району Южное Бутово
Мрачное серое небо с упорством, достойным лучшего применения, окрашивало южнобутовский пейзаж в свинцовые тона. Пронизывающий ветер гнал листву, накрапывал мелкий косой дождик, со стороны Битцевского парка полз густой белый туман. В общем, погода была настолько мерзкой, насколько только могла быть в данное время года. На золотую осень не было и намека.
Сержант Киров стоял у окна и смотрел, как Ичмамбетов орудует метлой. То ли потому, что Лис чувствовал слежку, то ли просто под давлением внезапно проснувшейся совести, он почти не халтурил: тщательно сметал листья в одну кучу, а затем дисциплинированно собирал в мешок.
Кирова всерьез беспокоила одна странная тенденция: чем ближе он знакомился с Геннадием, тем более загадочным тот казался.
Изька не мог понять, как такой тонкий, умный и интеллигентный человек мог стать уголовником, неуловимым и, возможно, опасным. С другой стороны, ум ли это? Быть может, это не что иное, как возведенная в абсолют хитрость и изворотливость?
Киров фыркнул. Какой ерундой он забивает себе голову! Ичмамбетов – обычный преступник, не лишенный определенного обаяния и умеющий вкусно готовить. Никакой загадки в нем нет, и… Изька не успел додумать свою мысль: Геннадий посмотрел прямо на него и махнул рукой. Сержант ответил ему легким кивком головы и быстро отошел от окна.
Подумав с минуту, Киров решил, что повел себя слишком поспешно: преступник может решить, что Изька его испугался.
Поразмыслив еще немного, Киров решил выйти во двор и доказать, что вид Ичмамбетова не вызывает у него и намека на душевный трепет.
Застегнувшись на все пуговицы, сержант решительно покинул гостеприимное тепло кабинета.
***
- Ичмамбетов, - окликнул Киров подшефного, ежась на ледяном ветру.
- Гена, хорошо? – с неизменной улыбкой поправил его уголовник.
- Ладно, Гена, - легко согласился Изька и… внезапно осознал, что совершенно не представляет, о чем говорить дальше. Молчание выглядело совсем беспомощно, а посему милиционер пошел по однажды испытанному и крайне скользкому пути импровизации. – Я вот что у вас спросить хотел: вы… сколько лет сидели?
- Какой откровенный вопрос, сержант! – усмехнулся Ичмамбетов. – И, признаться, неожиданный: я был уверен, что вы мое личное дело вдоль и поперек изучили.
Киров покраснел. Его попытка завязать непринужденный разговор позорно и с треском провалилась.
Мысленно выдохнув, Изька твердо решил не сдаваться, и продолжил беседу.
- В личном деле всех подробностей не пишут, знаете ли, - туманно заметил он.
- А какие такие подробности вас интересуют? – мурлыкнул Геннадий, отставив метлу в сторону и вплотную подойдя к Кирову.
- Ну… Мне просто было любопытно, как и за что, и… - смущенно протараторил сержант. – В общем, я решил узнать информацию из первых рук.
- Ах, вот оно что, - проговорил Ичмамбетов и понимающе улыбнулся. – Что ж, постараюсь удовлетворить ваш интерес. Первый раз я сел в девятнадцать…
- За дезертирство, так ведь? – продемонстрировал осведомленность Изька.
- По официальной версии, - ухмыльнулся Геннадий. – На самом деле дело обстояло так: был в нашем полку один милый юноша, хрупкий такой, манерный… Мда. Кто же знал, что он окажется сыном командира взвода? Вот и сослали меня за этого негодника за Полярный Круг на три года…
- То есть, вы этого… сына командира взвода… - Кирову не хватило смелости закончить вопрос.
- Это еще большой вопрос, кто кого, - философски заметил Ичмамбетов. – Впрочем, не будем ворошить прошлое. А второй раз я за кражу сел, тут личное дело не врет.
- И что же вы украли? – спросил Изька. Он уже сам был не рад, что начал этот разговор.
- Хурму, - ответствовал Геннадий. – На два года посадили.
- За хурму? Сколько ж вы ее украли? – изумился Киров.
- Два вагона, кажется, - подумав, сказал Ичмамбетов.
- Простите, но зачем вам столько? – Изька смотрел на собеседника расширившимися от удивления глазами.
- А я бизнес хотел на ней сделать, - как само собой разумеющееся сообщил Геннадий. – Только вот стартового капитала у меня не было, пришлось… хммм… импровизировать.
- Я надеюсь, больше вы так не импровизировали? – сведя брови к переносице, строго спросил Киров.
- Что вы, - усмехнулся Ичмамбетов и, внезапно нагнувшись к уху собеседника, прошептал. – Я просто стал осторожнее и больше не попадался.
Изька резко отпрянул и хотел было высказать все, что думает по поводу такого легкомысленного отношения к закону, как вдруг во двор выглянул Хисагин.
- Вот ты где, друг! – радостно воскликнул он, начисто проигнорировав Геннадия. – Я тебя повсюду ищу! Сейчас такое расскажу! Короче, вчера притащил Раечке котенка. Рыжего, ага. Она – в восторге полном! Тискает его, трясет… Назвала Пашей, в честь меня! – гордо сообщил старший сержант. Киров с трудом скрыл улыбку. – Этот рыжий засранец ей в туфли написал, а она только посмеялась… У нее такой красивый смех!
Глядя на восторженного Пашку, Ичмамбетов ухмыльнулся. Еще немного постояв без дела, он снова взялся за метлу.
Геннадий сметал непослушные листья в одну кучу, искоса наблюдая за тем, как ветер трепал золотистые волосы сержанта Кирова.
***
17:00, гаражи
- Ну чо, пацаны и бабы, за последнее бухло на природе в этом году! – торжественно провозгласил Джаггерджашвилли. Под природой, очевидно, подразумевался склад ржавых шпал за гаражами да одинокая полудохлая рябина.
Под громогласное «ура!» все присутствующие чокнулись банками с дешевыми коктейлями и, дрожа от холода, немедленно выпили.
- Где теперь зависать будем? – стуча зубами, спросил Куросакин. – У меня нельзя, отец и сестры почти все время дома торчат.
- Можно у меня… - подала голос Ритка. Дружное «Неееет!!!» было ей ответом. Все слишком хорошо помнили зверски вежливое лицо Бориса, обнаружившего у себя толпу незваных гостей.
- Можно у дяди моего, - осклабился Никита. – Правда, у него дочка – ваще коза. Приставучая, наглая – просто взять и уебать, хоть и девка! Я, блин, уже башку ей в розовый цвет марганцовкой покрасил – все равно никак не отвянет, - на ремарке про розовый цвет все дружно посмотрели на Рафика и засмеялись. Тот высокомерно отвернулся. – Но предложение ништяковое: нас много, дурища одна – разрулим, как считаете?
- Других вариантов не предвидется, у всех остальных родаки по квартирам сидят, - заявил Юра как самый здравомыслящий.
- Ну, значит, завтра у Никитоса, - подытожил Куросакин.
- Ага, - добавил Джаггерджашвилли. Он любил, чтобы последнее слово оставалось за ним.
***
18:00, кабинет сержанта Кирова
- Что ж, поздравляю, - с улыбкой проговорил Киров. – Завтра отработаете – и на свободу с чистой совестью до следующего правонарушения.
- Благодарю, - кивнул Геннадий и добавил. – Вы, Изенька, только не обижайтесь, но я все-таки скажу. Вы чертовски странно смотритесь в этом... месте. Нет-нет, форма вам к лицу, но, право слово, вам бы больше пошло в духовной семинарии учиться, чем уголовников допрашивать.
Киров обладал живым воображением и мгновенно представил себя облаченным в черную рясу. "Священник Израэль Матфеевич Киров", - эта пафосная фраза прозвенела в ушах торжественным баритональным дискантом.
Изька не выдержал и рассмеялся.
- Забавные вещи вы говорите, Гена, - он и сам не заметил, как по своей воле назвал подшефного по имени. – Но меня вполне устраивает мое место работы.
- Время покажет, - расплывчато заметил Ичмамбетов. – К слову, хотел повторить свое приглашение.
- Приглашение? – переспросил Киров.
- Помнится, я обещал позвать вас в гости и накормить пловом по случаю окончания моего наказания, - напомнил Геннадий.
- Помнится, я вам отказал, - сообщил Изька.
- Обидно, - вздохнул Геннадий. – Но ничего не поделаешь: уговаривать не буду.
Киров был несколько ошарашен таким поворотом событий: он был уверен ,что его будут уговаривать, долго и со вкусом.
И не исключено, что в конце концов Киров согласился бы.
- Уговаривать не буду, хотя мне и жаль, - продолжил тем временем Геннадий. – Могли бы мой день рождения заодно отметить.
- У вас день рождения? – поднял бровь Изька.
- Ага, - кивнул Ичмамбетов. – Был. Две недели назад. Но что-то раньше руки не дошли отметить. А тут – двойной повод… Жаль, что вы не желаетет составить мне компанию, очень жаль.
- Уговорили, - махнул рукой Киров, мысленно попеняв себе за столь легкое согласие. – Готовьте плов, я приду.
На губах Геннадия заиграла улыбка победителя.
***
19:00, квартира Кучкиных.
Абарайкин совершенно не горел желанием идти в гости к начальнику. Особенно принимая во внимание тот факт, что сам он Рената не приглашал.
Но написанный корявым риткиным почерком адрес и столь же криво нарисованная схема жгли карман и буквально-таки силой выпинывали из дома.
- Молодец, что пришел! – вместо приветствия бросила Ритка, втаскивая гостя в квартиру. – Проходи, раздевайся. Пока брата нет, устрою тебе небольшую экскурсию.
Ренат с интересом разглядывал домашние тапочки Кучкиной: они были сделаны в форме пушистых розовых кроликов. В комбинации с черным спортивным костюмом они смотрелись... весьма неожиданно.
Определенно, в этой милой девчушке было что-то дьявольское.
Тем временем Ритка начала вещать:
- Посмотри направо. Это рисунки брата. На левой стене – мои. Впрочем, на мои лучше не смотри. Я по сравнению с братом жалкий ремесленник!
Ренат послушно посмотрел, куда было сказано, и несколько подзабытое чувство глубокого охренения охватило его с новой силой.
На всех без исключения картинах были изображены… кляксы.
Большие и маленькие.
Цветные и черно-белые.
Кляксы-одиночки и целые группы клякс.
Разные, но одинаково пугающие кляксы пристально смотрели на Абарайкина.
О да, у этих кляксы были глаза.
И лица.
Кучкина тем временем явно ждала от Рената восторженной реакции.
- Эммм, я не то, чтобы много понимал в современном искусстве, - замялся Абарайкин. – Но в целом оно очень… мило, да.
Ритка посмотрела на парня снисходительно, но от комментариев воздержалась.
- Чего бы тебе еще показать? – задумчиво протянула она.
- А может, просто чаю попьем? – предложил Ренат. - У меня и печенье с собой есть, - он справедливо опасался, что еще одного культурного шока его психика может и не пережить.
- Как скажешь, - пожала плечами девушка и повела гостя на кухню.
***
- Слушай, а как так получилось, что твой брат был женат на твоей же сестре, а? – полюбопытствовал Ренат, хрустя печеньем.
- Дело в том, что Боря на самом деле мне не брат, - неохотно ответила Ритка. – Он женился на моей сестре, а со мной породнился уже после ее… смерти.
- Вот оно что, - протянул Абарайкин. – Извини, если задел.
- Да ладно, ничего, - отмахнулась она. – На самом деле, мы с ней почти не были знакомы. Вышло так, что…
Пересказ родственных хитросплетений семьи Кучкиных был прерван звонком в дверь.
- Это Боря, наконец-то! – Рита вскочила со стула и побежала в коридор. Ренат поплелся за ней. Ну а что ему еще оставалось делать?
- Привет, брат! – воскликнула Ритка, открыв дверь. – Извини, что не предупредила, но у нас снова гости.
- Здрасьте, Борис Натанович, - вежливо проговорил Абарайкин.
Реакция Кучкина была крайне непосредственной:
- Ренат? Несколько... удивлен видеть тебя здесь, - заметил он.
- Так вы знакомы? – неискренне удивилась Ритка. – Надо же! А мы с Ренатом только сегод… недавно познакомились. Случайно. В трамвае, - с придумыванием на ходу у девушки было худо.
Впрочем, Борис не стал задавать лишних вопросов – ему и так все сразу стало ясно.
Не зря этот Абарайкин показался ему сомнительным – интуиция никогда не подводила Кучкина.
Все оказалось проще простого: этот неотесанный мерзавец запал на Риту и решил ее соблазнить.
Кучкин не утруждал себя рассуждениями, почему именно его сестра пала жертвой растлителя Абарайкина.
В то, что Ритка могла вляпаться в подобную историю, он ни секунды не сомневался: она была известной авантюристкой.
Но порицать сестру за эту черту Кучкин не мог – в ранней юности он вел себя не лучше.
Десять лет назад…
- Боря! Боренька, слезь оттуда, умоляю! Седьмой этаж! Ты же сейчас разобьешься! – молодая темноволосая девушка смотрела перед собой застывшим от ужаса взглядом.
- Ответь на мой вопрос, Анна: ты согласна стать моей женой? – невозмутимо проговорил стоящий в оконном проеме Кучкин. Полы дорогого черного пальто реяли на ветру, как пиратский флаг.
- Как ты сюда пробрался? – по щекам девушки текли слезы.
- По пожарной лестнице и карнизам, - спокойно ответил Борис. – Ты сама отказалась пускать меня в дверь. Впрочем, это не имеет никакого отношения к делу. Я жду твоего ответа.
- Боря, я не могу, я слово дала, - Анна покачала головой. – Я поклялась, что найду Риту, и только тогда… только после…
- Я помогу тебе с поисками, - парировал Кучкин. – Пойми, я устал ждать. Устал бегать за тобой. Устал слушать эти… отговорки.
- Боря, я не пара тебе, - девушка опустилась на колени и закрыла лицо руками. – Ты такой красивый, у тебя есть настоящая «Мазда», а я обычная, и все девчонки говорят…
- А ты сама как считаешь? – резонно спросил Борис. – Ты веришь им больше, чем мне?
- Нет, я им не верю, - всхлипнула Анна.
- Значит, ответ на мой вопрос положительный, - резюмировал Кучкин.
- Да, - проговорила девушка. Спорить со стоящим на самом краю Борисом отчего-то не хотелось.
- Отлично, - улыбнулся Кучкин. – Завтра я заеду за тобой в двенадцать, и мы поедем в ЗАГС. Будь готова, - с этими словами он начал грациозный спуск с подоконника на землю.
***
- Борис Натанович, - Кучкин отвлекся от приятных воспоминаний. Абарайкин стоял рядом и настойчиво дергал его за рукав. – Я, наверное, пойду? Чего я вам мешать буду? Вы, наверное, с сестрой пообщаться хотите...
- Идите, - пожал плечами Борис. – Вернее нет, стойте! - он решил, что с негодяем надо разобраться не отходя от кассы. - Прошу пройти со мной, я бы хотел обсудить с вами одну... проблему.
Под умиленным взглядом Ритки двое прошествовали на кухню и закрыли за собой дверь.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Воскресенье, 23.10.2011, 00:29 | Сообщение # 9 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 9. Глава девятая, где персонажи борются с непогодой, слушают французский шансон и снова едят хвощ полевой.
17:00, центральный южнобутовский парк. Пруд.
Дождь в Южном Бутове был подобен любви: никто и никогда не знал, когда он нагрянет.
Сережа Хираков был оптимистом, а потому искренне верил, что в день, когда ему предстоит прогулка по парку в компании мудака Айзеншписа, ливня не будет. Он даже зонт специально дома оставил, чтоб не сглазить.
Серега быстро понял, какую ошибку совершил: стоило ему выйти из дома, как накрапывающий мелкий дождик превратился в нечто совершенно проливное. Но возвращаться было лень, и Хираков мужественно продолжил свой путь сквозь дождь. В глубине души он свято верил, что Сашка тоже понадеялся на ясную погоду.
Какого же было его разочарование, когда у входа в парк обнаружился Айзеншпис с большим зонтом в руках!
- Знаешь, очкарик, - протянул мокрый и злой Хираков вместо приветствия, - мне уже страшно, куда ты потащишь меня в следующий раз. Вчера компот в столовке, сегодня гребаный парк и поганый дождь, а завтра у нас что по плану? Экскурсия в морг? У меня такое чувство, что ты, блин, решил разом двух зайцев прибить: и девку отвадить, и меня до печенок достать. Скажи честно, это месть за то, что на выпускном я налил тебе водки вместо минералки?
- Не понимаю, о чем ты, - пожал плечами Саша. Однако еле заметная ухмылка наводила на мысль, что серегина теория не лишена определенных оснований.
- Ну да, конечно, - хмыкнул Хираков, тщетно пытаясь пригладить намокшую челку. – Кстати, где эта твоя шпионка?
- У нас за спиной, - высокомерно ответствовал Айзеншпис. Темно-синий купол зонта, раскрытый над головой, давал ему лишний повод смотреть на Хиракова с чувством немого превосходства.
Серега незаметно обернулся и увидел Хинаморину: одетая в красный плащ, она старательно маскировалась под покрытый ярко-желтыми листьями куст.
- Симпатичный у нее дождевик, - осклабился Хираков, добавляя. – Ну что, пошли? Как любит говорить дядя, раньше сядешь – раньше выйдешь, - и бодрым шагом двинулся вперед.
- Стой, - Саша схватил спутника за локоть. – Иди под зонтом.
- Заботливый какой, - фыркнул Сережа.
Но под зонт спрятался.
***
Спустя полчаса.
- Айзеншпис, - сквозь зубы прошипел Хираков. – Ты давно в челюсть не получал? Ты только скажи, я с удовольствием…
-Что побудило тебя задать такой вопрос? - хмыкнул Саша.
- Угадай, - глаза Сережи недобро блеснули.
- Понятия не имею, - играл в несознанку Айзеншпис.
- Прекрати. Меня. Лапать, - выдохнул Хираков.
- Не прекращу, - покачал головой Саша. – Это необходимо для достоверности.
- Для достоверности хватило бы первых пяти минут, не находишь? – поднял бровь Серега. – Короче, делаем так: или ты немедленно отодвигаешься на гребаных полметра и берешь меня за руку, или я, черт возьми, за себя не отвечаю.
К удивлению Хиракова, Айзеншпис беспрекословно его послушался.
***
Спустя еще пятнадцать минут.
- И как ей это не надоест? – Хираков возвел очи к куполу зонта. Хинаморина следовала за парнями бесшумной алой тенью.
- Упорная девушка, - заметил Сашка с невольным уважением.
- Слушай, вот скажи честно, - полюбопытствовал Серега. – Тебе она вообще не катит?
- Не в этом дело, - покачал головой Айзеншпис. – Просто у меня в жизни несколько иные цели.
- Дрочить на колбы и мензурки? – насмешливо бросил Хираков.
- Тебе не понять, - отрезал Саша.
- Не, я по-честному не понимаю, - продолжал Серега. – Как можно заниматься такими скучными вещами? Чего ты в итоге нахимичить хочешь?
- Это тебя не касается, - повторил Айзеншпис. – Моя химия не скучнее твоего дизайна и глупых рисунков.
- Не сравнивай то, в чем ничего не понимаешь, тупица! – заспорил Хираков. – Рисование – это творчество, это захватывает, это… Черт возьми, откуда здесь эта гребаная лужа?!
- Под ноги смотри, - хмыкнул Айзеншпис.
Серега в ответ высказался резко и крайне нецензурно.
Саша довольно блеснул очками.
***
Еще десять минут спустя.
- Все-таки люблю осень, - заметил Серега. – Особенно когда дождя нет. Все такое яркое!
- Почему ты все время пытаешься заговорить со мной о какой-нибудь ерунде? – вопросил Айзеншпис, убирая зонт.
- Блин, я просто пытаюсь общаться с тобой по-человечески, - вспыхнул Хираков.- Но все время забываю, что с тобой так нельзя.
- Мда? – с усмешкой проговорил Саша.
- Да! – ответствовал Серега. – И знаешь, почему? Потому что ты не человек. Ты – мудак.
- Как невежливо, - покачал головой Айзеншпис.
- Зато чертовски правдиво! – парировал Хираков.
***
Пять минут спустя.
- А я не люблю осень, - внезапно проговорил Айзеншпис. – Холодно и сыро.
- Интересно, до тебя каждая моя реплика по полчаса доходит? - съязвил Хираков и, подумав, добавил. – Зато красиво!
- Что тут красивого? – пожал плечами Саша. – Везде идиотские листья и лужи.
- Глаза разуй и оглянись вокруг себя, тогда поймешь! – воскликнул Серега.
Айзеншпис честно оглянулся. Природа по-прежнему не вызывала у него восторга.
- Глупости, - небрежно бросил Саша.
- Какой ты все-таки зануда, - мученически протянул Хираков. – Ладно, даю тебя последний шанс осознать свое убожество и раскаяться, - с этими словами Серега полез в карман и извлек плеер – ярко-зеленый айпод.
- Смотри перед собой и слушай, - он протянул своему спутнику один из наушников.
Скептически хмыкнув, Айзеншпис нажал на «play».
Mélodie d'amour chantait le cœur d'Emmanuelle
Qui bat cœur à corps perdu
Mélodie d'amour chantait le corps d'Emmanuelle
Qui vit corps à cœur déçu
Саша никогда не относил себя к поклонникам французского шансона, но сейчас он не мог не признать: эта песня была на удивление к месту. Листья – багряные, золотистые, темно-зеленые – плавно и гармонично кружились под медленную музыку.
Такая осень была, вне всякого сомнения, прекрасной.
Завораживающе прекрасной.
- Ну, теперь ты понял, о чем я? – торжествующе произнес Серега.
- Боюсь, что нет, - соврал Айзеншпис.
Из принципа соврал: он ни за что и никогда не будет согласен с этим пустым идиотом!
***
Через пять минут.
- Блин, когда мы обратно пойдем? – ныл Хираков. – Я замерз.
- Мы уже идем обратно, если ты не заметил, - ответствовал Саша. – Движемся к выходу.
- Чудесно, - обрадовался Сережа и ускорился.
Дойдя до ворот, Саша внезапно остановился.
- Чего встал? – невежливо поинтересовался Хираков.
- Поверь, мне крайне неприятно это делать, - вместо ответа на заданный вопрос сообщил Айзеншпис. – Но, полагаю, без этого эффект будет смазан, - с этими словами он снял очки, решительно притянул Серегу к себе и поцеловал.
Страстно и порывисто - Хираков не успел уклониться.
Сидевшая в кустах Хинаморина не смогла подавить разочарованный вздох.
- Вот теперь можем расходиться, - довольным голосом сообщил Саша, отстраняясь.
- Ты охренел, да? – вопрос Хиракова прозвучал крайне беспомощно. – А если б какая-нибудь сука нас увидела? Ты об этом подумал, урод?
- Я проверил, все чисто, - не теряя самообладания, ответил Айзеншпис. – Нас видела только та, для которой это все предназначалось.
- Ты меня бесишь, твою мать, как же ты меня бесишь! – выдохнул Сережа и ушел, не попрощавшись.
Саша проводил его долгим задумчивым взглядом.
Неужели Хираков прав, и он действительно решил убить двух зайцев?
***
19:00, квартира Ренаты Унохановой
- Ну что, как у вас хвощ пошел? – заботливо спросила Уноханова у Заракина.
- Очень хорошо пошел! – с энтузиазмом ответил Иннокентий. – Такой он, знаете ли… Полезный и вообще… симпатичный.
Заракин не лукавил: хвощ занял особое место не только в его сердце и желудке, но и на кухне. Поставленный в баночку с водой, стебелек зеленел на радость всем обитателям скромной двухкомнатной квартирки.
Даже племянник Никита после пары затрещин перестать ржать над заботливо подливающим хвощу водички дядей.
***
Тем временем в квартире Заракиных…
- Оленька, скажи, пожалуйста, что это за зеленая хе… листики плавают в нашем чае? – максимально вежливо спросил Куросакин.
- Это мята! – радостно ответила Иноева и улыбнулась.
- Видишь ли, оно не пахнет мятой, - деликатно заметил Юра.
- Потому что это ни хера не мята! – выкрикнул нервный Джаггерджашвилли.
Губы Оли дрогнули:
- Я же как лучше хотела, ребята! – всхлипнула он. – Эта… штука, стояла на окне, в баночке… Я думала, это мята!
- ЧТООООО? – Никита вскочил со своего места и дико уставился на Иноеву. – Ты хочешь сказать, что уничтожила дядин хвощ? Бля, он же мне голову снимет…
- Я не весь, я только немного его... общипала, - несмело проговорила Оля.
Никтита издал протяжный безнадежный вой.
- Не волнуйся, мы скажем, что он сам… облетел, вот! – осторожно гладя тихо матерящегося друга по плечу, подал голос Тема.
- Точняк! – обрадовался Никита. - Замётано, чуваки!
- А вот и нет, - раздался язвительный голосок розововолосой Яночки, любимой приемной дочки Заракина. – Я все папе расскажу!
- Ах ты засранка! – завопил Никита. – Да я тебе за такое не то что патлы в розовый покрашу – я тебя налысо побрею!
В ответ девочка нагло рассмеялась и убежала.
Компания ломанула за Яночкой, но та оказалась шустрее: закрылась в ванной и, будучи в полной безопасности, безнаказанно дразнила ребят.
Те в долгу не оставались: ругались в ответ и попутно пытались выломать дверь.
***
И снова квартира Унохановой.
- Это хорошо, что хвощ вам подошел, - кивнула головой Рената. – Теперь у меня к вам такой вопрос: как вы питаетесь, дорогой Иннокентий?
- Ну, нормально, - протянул Заракин. – Сосиски там, вермишель, котлеты…
- Какой кошмар! – ужаснулась Уноханова. – Вы же губите себя такой пищей! Подождите полчасика, и покажу, как должен выглядеть ваш идеальный ужин...
***
Полчаса спустя.
- Что же вы не пьете сельдереевый сок, Иннокентий? Он очень вкусный, - рекламировала Уноханова. – И салат из редиски ешьте, он совсем без соли. Так бодрит!
- Да, бодрит, - обреченно согласился Заракин. Вот уже несколько минут он уныло жевал салатный лист.
Жевал – и отчетливо осознавал, что готов всю жизнь питаться одной редиской, только бы Рената сидела напротив и улыбалась.
Как сейчас.
- Я вам каждый день теперь ужин готовить буду, - будто прочитав его мысли, сообщила Уноханова.
Заракин мысленно вздохнул и широко улыбнулся в ответ.
***
21:00, квартира Заракиных
- Папа, папа! – верещала Яночка. – А Никитка сегодня привел с собой каких-то странных ребят, и они съели твой хвощ! Ты ведь накажешь его, правда-правда?
- Молодцы ребята, сознательные, - неожиданно отреагировал Заракин. – Хвощ полезный, он – всему голова. А ябедничать на двоюродного брата нехорошо, мелочь.
Яночка обиженно засопела:
- Я не ябедничаю, просто он меня дразнит. Пускай уже мирится с родителями и катится к себе на фиг!
Заракин вздохнул.
Беспокойный племянник вызывал у него схожие эмоции, но высказывать их вслух было не педагогично. Поэтому Иннокентий строго заметил:
- Ты не пацан, а девочка, говори культурно! – и поплелся спать, дабы избегнуть искушения сожрать на ночь упаковку Доширака.
Или лучше две.
Яночка проводила его грустным взглядом и глубоко вздохнула.
Ее провокация не удалась.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Воскресенье, 23.10.2011, 00:42 | Сообщение # 10 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 10. Глава десятая, где герои говорят правду, только правду и ничего, кроме правды.
17:00, отделение милиции по району Южное Бутово.
- Какой же вы трудолюбивый, сержант! Как к вам ни загляну, вы все за столом да за столом. Спины не разгибаете! - заметил Геннадий, зайдя в кабинет к Кирову и удобно устроившись на стуле.
Не спросив разрешения, что характерно.
- А вам, Ичмамбетов, нечем заняться? – Изька устало взглянул на собеседника. – Быть может, вы желаете напоследок еще разок собрать листья?
- Не желаю, - честно ответил Геннадий. – Но если вы, Изенька, просите… Если вы за это наконец-то перестанете называть меня по фамилии, я согласен и на листья, - с этими словами он поднялся со стула.
- Сидите уже, - махнул рукой Киров, снова углубляясь в работу.
Геннадия не надо было просить дважды: он мгновенно вернулся на насиженное место.
Повисла пауза.
- К слову, вы не забыли о моем приглашении? – Ичмамбетов категорически не умел молчать дольше минуты.
«Такое не забывается», - мысленно хмыкнул Изька, а вслух сказал:
- Я все помню. Через час окончится моя смена, и мы можем идти.
- А может, нам с вами пораньше сбежать? – заговорщицки предложил Геннадий.
- Сбежать?! – ужаснулся Киров.
- Ну да, смотаться, - подтвердил Ичмамбетов. – Старший сержант Хисагин вас отмажет, если что. Он мне сам пообещал.
- Вы говорили с Пашкой? – Изька не смог скрыть удивления. – Но как? Он же вас, - милиционер задумался, как бы поделикатнее высказать свою мысль, - в некотором смысле терпеть не может.
- О, наша с ним маленькая размолвка осталась в прошлом, - широко улыбнулся Геннадий. – Когда Павел в полной мере осознал, что я никоим образом не претендую на его зазнобу, мы сразу же стали добрыми приятелями. Ну так что, вы готовы идти?
На мгновение у Кирова возникло ощущение, что Ичмамбетов что-то явно не договаривает.
Но сержант решил не заострять на этом внимание.
- Хорошо, раз старший по званию в курсе, я могу… сбежать, - решительно ответил он.
- Вот и славно, - Ичмамбетов, кажется, совершенно не был удивлен смелому решению Изьки.
***
17:45, квартира Ичмамбетова
Первым, что продемонстрировал Кирову Геннадий, едва они вошли в квартиру, стала хурма.
Вернее сказать, росток хурмы: высотой всего в пару метров и ярко-зеленый, он стоял в кадке у окна и удивительным образом занимал собой добрую половину комнаты.
- Солнышко любит, - заботливо проговорил Ичмамбетов, проводя рукой по гладким листьям. – Весна будет – отвезу на дачу и пересажу, а то тесно ему в квартире. Глядишь, через пару лет плодоносить начнет...
- А у меня цветы плохо растут, - с виноватой улыбкой проговорил Изька. – Только кактусы и выживают.
- Кактусы тоже в хозяйстве нужны, - туманно заметил Геннадий. – Впрочем, что мы все о ботанике да о цветах? Я же вам плов обещал! – с этими словами он скрылся в направлении кухни, оставив Кирова наедине с хурмой.
От нечего делать Изька решил повнимательнее осмотреться на местности.
Помимо комнаты, где обитала хурма, в квартире обнаружилась еще одна. Тесная и маленькая, она представляла собой дикую и крайне неубранную помесь библиотеки, кабинета и спальни.
Книг у Ичмамбетова было много, и они лежали везде, где только можно и нельзя: на полу, на столе, на узком топчане и даже на подоконнике. Разнообразие представленных стилей и жанров литературы впечатляло: сборники традиционной японской поэзии соседствовали с учебниками по химии и биографиями великих полководцев древности.
Изька мысленно восхитился чужому кругозору и продолжил свою импровизированную экскурсию. Кроме книг, в комнате обнаружился старый телевизор, магнитофон-кассетник, явно погрызанная каким-то немаленьким зверем тумбочка и множество подвесных полок, заваленных разнокалиберным мусором.
На ближайшей к полу и относительно свободной полочке обнаружилась фарфоровая статуэтка лисенка, красная игрушечная машинка и... покрытая пылью стопка фотографий.
Киров прекрасно знал, что смотреть снимки постороннего человека без спроса невежливо, но любопытство пересилило.
Первой в куче была фотография белого песца за подписью «Привет из Заполярья». Следом шли снимки… Киров с трудом узнал в короткостриженной оторве в растянутой майке, драных джинсах и с сигаретой в зубах женственную Раечку. Стоящего рядом с ней Геннадия он тоже опознал не сразу: в заблуждение вводили длинные платиновые волосы.
В остальном же Ичмамбетов ничуть не изменился: улыбка на его губах была такой же хитрой и нагловатой.
Бегло просмотрев все фотографии, Киров уже хотел было незаметно вернуть их на место, как вдруг из общей стопки выпал незамеченный прежде снимок неизвестного юноши.
Вне всякого сомнения, привлекательного, но красота его была мертвой: светлые глаза смотрели презрительно и высокомерно, рот был вульгарно приоткрыт, золотистые волосы струились по обнаженным белым плечам.
Молодой человек явно знал цену своей внешности и, очевидно, не стеснялся торговаться.
-Как вы считаете, стоило за такого отсидеть? - за плечом сержанта вдруг раздался тихий голос.
От неожиданности Киров чуть не выронил фотографию.
- Думаю, да, - выдохнул он, повернувшись к Геннадию. - Он... весьма хорош собой.
- Вы действительно так считаете? – скептически хмыкнул Ичмамбетов. – Вы так молоды и наивны, что даже страшно делается… Впрочем, это неважно. Прошу к столу, - он мимоходом смахнул с изькиного плеча невидимую пылинку.
***
Через полчаса
- … И вот так, Изенька, я стал шулером, - Геннадий увлеченно повествовал о своих тюремных буднях. – Первый выигрыш, второй… Потом, на воле было сложно отучится. Азарт, понимаете ли, захватывает.
- На что же в тюрьме играли? – Изька с широко распахнутыми глазами слушал уголовные байки.
- Да на все, - махнул рукой Ичмамбетов. – На сигареты, на деньги… У кого что найдется, на то и играли.
- Вы так захватывающе это все рассказываете, - покачал головой Киров. – Будто по писанному.
- Снова не верите мне, господин параноик? – шутливо нахмурился Геннадий.
- Не то чтобы не верю, - заспорил Изька. – Просто мне кажется, что вы что-то от меня скрываете. Будто вы придумали какой-то хитрый план, и я - его часть. Странное и весьма гадостное чувство.
- А у вас хорошая интуиция, сержант, - усмехнулся Ичмамбетов. – Видать, профессиональная. Что ж, хотите знать всю правду – извольте услышать. Вы ведь... хотите? – он вопросительно уставился на собеседника.
- Хочу, - смело кивнул Киров. В глубине души он корил себя за то, что начал этот нелепый разговор.
- Хорошо, - кивнул Геннадий. – Правда в том, Изенька, что вы мне с первого взгляда очень понравились, и я старался сделать все, чтобы почаще попадаться вам на глаза и запомниться. Как видите, мне это удалось: вы добровольно сидите у меня на кухне.
- В каком смысле понравился? – упавшим голосом проговорил Киров, уже зная ответ.
- Догадайся, - и когда Ичмамбетов успел оказаться у него за спиной?
Шепот обжигал ухо, от внезапной близости мысли стремительно покидали разум.
- Послушайте, я… не думал, что вы… что я… - запинался Изя, нервно отстранившись. На его щеках горели алые пятна. - Черт возьми, вы с ума сошли? Вы снова в тюрьму хотите? Я… Я легко вам это устрою!
- Очевидно, сошел, - легко согласился Геннадий. – И отсидеть готов, если это твое условие, - его тонкие пальцы медленно провели по щеке сержанта.
- Вы точно рехнулись! – Киров вскочил со стула и гневно уставился на Ичмамбетова. – Вы... Вы ненормальный! Знаете, что? В ваших интересах больше ни-ког-да не попадаться мне на глаза! - с этими словами он покинул квартиру Ичмамбетова, громко хлопнув дверью на прощание.
- Темпераментный, - ухмыльнулся Геннадий, оставшись в одиночестве. – Что ж, раз план А провалился, переходим к плану Б...
***
19:00, квартира Кучкиных
- Итак, Ренат, - проговорил Борис, закрыв за собой кухонную дверь. – Теперь, когда мы с вами остались наедине, вы можете, не таясь, признаться, что же вас привело в мой дом.
- Рита вам объяснила, что произошло, - терпеливым тоном начал Абарайкин, но был перебит.
- Я требую честного ответа, - в серых глазах Кучкина блистала сталь.
Ренат был парнем прямым и вранья не любил. Но сейчас ему было очевидно: рассказанная правда станет первым шагом к насильственной и, возможно, мучительной смерти.
Гордый профиль Бориса отчего-то напомнил ему одного давно почившего в бозе испанского инквизитора. Не то чтобы Абарайкин был близко знаком с этим благородным доном: он видел его лишь единожды, на страницах учебника истории за десятый класс. Но запечатленный образ оказался, как видно, крайне запоминающимся.
- Хорошо, я все вам расскажу, - решительно проговорил Ренат и начал нести вдохновенную чушь. – Дело в том, что я давно мечтаю поступить на медицинский факультет…
- Вы? На медицинский? – в голосе Бориса звучало неподдельное удивление.
То ли желанию поступить именно на медицинский, то ли самому желанию поступить хоть куда-нибудь.
- Ну да, - кивнул Абарайкин. – Я офтальмологом хочу стать.
- Как интересно, - хмыкнул Кучкин. – И при чем здесь, позвольте узнать, моя сестра?
- А она... - протянул Ренат. Фантазия начала ему отказывать. – Она меня… учит. Биологии.
- Биологии, значит? – недоверчиво переспросил Борис. – И как же вы на Риту... вышли?
- А мы… Мы в интернете познакомились. На «Одноклассниках», - убедительно соврал Абарайкин. – Я случайно выяснил, что она неплохо разбирается в биологии, вот и попросил натаскать меня, в рамках школьной программы. Я и не знал, что это ваша сестра, Борис Натанович! - кристальной честности глаз Рената мог позавидовать любой лгун.
- Забавное совпадение, - Борис криво улыбнулся. Разумеется, он не поверил ни единому слову этого обманщика.
Он прекрасно знал, что выше четверки Ритка по биологии в жизни не получала (да и то потому, что добрая учительница никому не ставила троек). Но разоблачать коварного мерзавца сразу Кучкин не пожелал – хотелось опытным путем выяснить его истинные мотивы.
А еще Борису было крайне любопытно, как Ренат будет выкручиваться, когда неизбежная правда откроется.
- Что ж, не буду мешать сестре делать карьеру репетитора, - произнес он и почти приветливо посмотрел на Абарайкина. – Удачи вам в занятиях и простите, что отвлек.
- Да нет, вы вовсе нас не отвлекли, - надежда на то, что Кучкин запретит Ренату появляться у него дома, таяла на глазах. – Мы уже закончили, завтра продолжим.
- В таком случае, не смею вас задерживать, - Борис был изысканно вежлив.
- До встречи, - попрощалсяАбарайкин и вышел из кухни.
***
В коридоре Рената поджидала Ритка.
- Ну что, поговорили? – в ее голосе звенело отчаянное любопытство.
- Ага, - кивнул Абарайкин и спросил. – Скажи, у тебя как с биологией?
- Никак, - пожала плечами Кучкина. – А почему ты интересуешься, а?
- Да так, - развел руками Ренат. - Просто прими к сведению, что с завтрашнего дня ты мой репетитор по биологии, - он с мстительным удовольствием наблюдал, как Кучкина нервно побледнела. – Твой брат в курсе.
- А получше причину ты придумать не мог? – злобно прошипела девушка, быстро придя в себя от первого шока.
- Твоя идея – тебе и расхлебывать, - с обезоруживающей улыбкой произнес Абарайкин и ушел, оставив Ритку в легкой прострации.
***
Два дня спустя, кабинет сержанта Кирова. 11:00
- Израэль Матфеевич, - подозрительно знакомый голос оторвал Кирова от работы.
Он поднял глаза и увидел перед собой Ичмамбетова.
- Что вы здесь делаете? – нервно спросил сержант. – Я же сказал, чтобы вы больше не…
- Я пришел к вам с чистосердечным признанием, - начал Геннадий.
- Я не желаю слушать никаких признаний! – перебил его Изька.
- Арестуйте меня, Израэль Матфеевич, - не слушая возражений, продолжил Ичмамбетов. – Я хочу в тюрьму. Очень.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Воскресенье, 23.10.2011, 00:47 | Сообщение # 11 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 11. Глава одиннадцатая, где рассказывается о вреде пьянства и запрещенных медицинских экспериментах.
11:00, квартира Хираковых-Кискиных.
В комнате было пустынно и холодно.
Откуда-то сверху медленно, капля за каплей, стекала вода.
Серега открыл глаза и внезапно осознал, что не может пошевелиться: руки были привязанные к батарее его собственным галстуком, а ноги - крепко стянуты ремнем.
- Что за нафиг? – некуртуазно подумалось Хиракову.
Внезапно дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился… Айзеншпис.
В странном белом костюме, с длинными волосами и без очков.
- Наконец-то ты в моей власти! – с безумной улыбкой воскликнул он. – Не пытайся позвать на помощь – тебя не услышат. И сбежать даже не мечтай! Отныне ты только мой, - холодные губы прикоснулись к обнаженной серегиной шее.
От сковывающего ужаса Хираков зажмурился… и проснулся.
За окном шел дождь и толпа возвращающихся из школы первоклассников.
Серега негромко выругался: во-первых, он снова проспал универ, во-вторых, мудак-сосед терроризировал его не только наяву, но и во сне.
В эротических кошмарах, если быть совсем точным.
С секунду подумав, Хираков снова закутался одеяло и закрыл глаза: раз уж по делам он все равно не успевает, надо попытаться выспаться и заодно увидеть во сне что-нибудь прикольное.
Айзеншпис в категорию «прикольного» определенно не попадал.
***
12:00, порог квартиры Хираковых-Кискиных.
Айзеншпис звонил в квартиру придурка Хиракова уже добрых пять минут.
Этот прискорбный факт наводил его на неутешительную мысль, что Серега – не только умственно отсталый, но и глухой.
И семейка у него такая же.
Дурная наследственность.
Пока Сашка в красках представлял, как при первой же возможности расскажет Хиракову о своих умозаключениях относительно его персоны, дверь наконец открыли.
На пороге стояла Анька в длинной, агрессивно-малиновой майке. Недружелюбно сверля взглядом Айзеншписа, она лаконично вопросила:
- Ну?
- Прошу прощения за беспокойство, - Саша твердо знал, что лучший способ взбесить хама – это ответить ему вежливо. – Ваш брат дома?
Вместо ответа девочка отвернулась и прокричала:
- Эй, ебанат блондинистый, к тебе твой хахаль явился!
- Какой, к черту, хахаль, дурища? – серегин голос звучал сонно и недовольно.
- Очкастый, - хихикнула Анька.
- Передай этому унылому типу, что я сплю. Лично для него – вечным сном, - пробурчал Хираков и, опомнившись, добавил. – И ни хрена он мне не хахаль, хорош гнать!
- А кто он тебе? Прекрасный принц? – громко заржала девчонка.
Серега ответил ей трехэтажной лингвистической конструкцией нецензурного характера.
- Слышал? – злорадно сообщила Анька, повернувшись к Айзеншпису. – Это тебя послали. И вообще, мой придурок-брат дрыхнет, да.
- Я бы очень просил его проснуться, - нахмурившись, проговорил Саша. Вынужденное общение с представителями семейства Хираковых вызывало у него состояние, близкое к нервному срыву. – У меня срочное дело.
- Сереееег, а твой хахаль, по ходу, вообще не догоняет ситуацию! Он так всегда тупит, или только по четным числам? – сквозь смех прокричала Анька. – Выйдь уже, перетри с ним, а то меня Тошка ждет, окей?
Вдалеке послышался чей-то недовольный топот, и спустя минуту перед Айзеншписом предстал Серега, заспанный, взлохмаченный и одетый в драный халат грязно-зеленого цвета.
- Че надо? – невежливо спросил он.
- Напоминаю тебе о нашем договоре, - с неизменно вежливой улыбкой сообщил Саша. – Я зайду в семь, и мы поедем в общежитие, отмечать день студента-химика.
- Ну нееет! – протянул Хираков. - После вчерашнего я с тобой на одно поле не сяду, не то что день каких-то ушлепков отмечать стану!
- День студентов-химиков, - поправил его Айзеншпис. – Отмечается каждый месяц в день выдачи стипендии.
- А мне пох! – независимо бросил Серега. – Пусть хоть каждый гребанный день отмечают. Не пойду!
- Даже за это не пойдешь? – Саша с противной ухмылкой продемонстрировал собеседнику толстую тетрадь. – Знаешь, что это? Решения к задачам из твоего неприлично легкого учебника на полгода вперед.
Хираков уже было потянулся к источнику знаний и шпор, но Саша резко завел руки за спину:
- Получишь завтра с утра, - проговорил он.
Серега подавил разочарованный вздох.
- Окей, твои аргументы победили, - хмыкнул он. – Пойду с тобой, куда скажешь, - с этими словами парень громко хлопнул дверью прямо перед сашкиным носом.
- Хороший мальчик, - ухмыльнулся Айзеншпис, с полминуты задумчиво разглядывая черную обивку двери.
***
20:00, Черемушки, Дом аспиранта и стажера МГУ ака общага обыкновенная.
Серега никогда прежде не видел столько химиков, собранных в одном месте.
Опытным путем выяснилось, что не все они занудны, как Айзеншпис: среди них попадались и вполне сносные ребята. Были, конечно, чудики, сидевшие в углах и запойно обсуждавшие реакции какой-то неведомой фигни (Сашка с грустью смотрел в их сторону), но большинство оказались совершенно нормальными людьми. С такими и за жизнь потрепаться можно, и потусить, как следует.
Хинаморина, к слову, была на посту: пила сок и не сводила внимательного взгляда с Айзеншписа и Хиракова.
***
Как оказалось по прошествии получаса, химики были не только приятными собеседниками: они умели со вкусом выпивать.
Твердо и единогласно решив начать с водки и градуса не понижать, ребята подняли тост за не последнюю стипендию в этом году. Айзеншпис попытался скосить под трезвенника, но ему этой возможности не дали, заставив залпом выпить четверть пластмассового стаканчика водки, больше напоминавшей технический спирт.
Когда спустя два часа водка кончилась, настал черед "Коньяка Московского" и колы.
Про непонижение градуса все стали потихоньку забывать.
Серега же окончательно потерял из виду Хинаморину и совершенно не переживал по этому поводу.
Он достиг настолько благостного расположения духа, что даже Сашка перестал его бесить.
А еще через пару рюмок Айезншпис начал нравится Хиракову.
Совсем чуть-чуть и исключительно по-приятельски.
Коньяк кончился довольно быстро, и компания загрустила. Все дружно выискивали самого трезвого и пытались выпинать его за добавкой.
Добровольцев, понятное дело, не было.
Тем временем Сашка становился все привлекательнее и привлекательнее в нетрезвых глазах Сереги.
Потом пришли геологи (или это были почвоведы?) и принесли с собой два ящика «Балтики».
Эти самые два ящика были последним внятным воспоминанием Хиракова.
После первой же бутылки не самого качественного пива в памяти начали образовываться провалы.
Кажется, когда два ящика кончились, они с Айзеншписом целовались под пьяные аплодисменты собравшихся.
Потом был запах травы. Они ходили провожать кого-то в соседний корпус и зачем-то валялись на газоне.
Очевидно, от усталости.
Затем они, кажется, пили еще что-то, кислое и противное на вкус. Вино, наверное.
Красное, мать его.
Дальше в голове была совершеннейшая каша: какие-то лестницы, балкон, ветер в лицо, ментоловые сигареты, поцелуи, коридоры, снова лестницы, откуда-то взявшийся в кармане ключ, опять коридоры, серая дверь, попытки попасть ключом в скважину, пьяный смех, скрипучая кровать, опять поцелуи…
А потом Серега проснулся с очень больной головой.
Из одежды на нем были только носки.
- Блять, - коротко и незатейливо выразил свое мнение Хираков, обнаружив рядом с собой Сашку, пребывающего в столь же убитом состоянии.
***
13:15, неизвестно чья комната в общаге.
- Да ничего не было, я тебе отвечаю, - мученически протянул Серега, жадно выпивая третий по счету стакан воды.
- А почему это ты так уверен? Ты ж после тех двух ящиков ничего не помнишь, - язвительно ответил Айзеншпис. У него тоже отчаянно болела голова, но он мужественно держался.
- Не помню, - с достоинством согласился Хираков. – Но это дела не меняет. И вообще, я не понял: ты что, хочешь, чтоб у нас что-то было?
Сашка глубокомысленно промолчал.
Ему совершенно не улыбалось пересказывать, как он, будучи не вполне трезвым, тащил на себе вдрызг пьяного Серегу, как Хираков шептал ему на ухо всякую похабную дребеднь, как руки сами потянулись к пуговицам на его рубашке… и как неимоверным усилием воли Сашка смог себя одернуть.
Он не желал признаваться самому себе, что за время их идиотского договора успел увлечься Хираковым чуть больше, чем рассчитывал.
Это ни в коем случае не было влюбленностью - просто легкое притяжение, и ничего больше.
Явно не повод заводить отношения на одну ночь.
К тому же приставать к настолько пьяному человеку – все равно что насиловать.
Это было бы низко и недостойно, а потому Айзеншпис, не глядя, раздел своего бывшего недруга, закутал в простыню и уложил на кровать, а сам всю ночь промаялся на стуле и только под утро осторожно прилег рядом с Серегой.
- Короче, не было у нас ничего, - торжественно постановил Хираков. Собственный громкий голос эхом звенел в его больном сознании.
- Договорились, - хмыкнул Саша. – Я тетрадь по математике тебе вечером отдам, хорошо? Мне сейчас на пару надо.
- Ты попрешься на учебу в таком состоянии? – ужаснулся Серега.
- А что мне еще остается? – развел руками Айзеншпис.
- Ну ты ботан, - возвел глаза к потолку Хираков. – А я домой… Ладно, бывай, вечером жду тетрадку, - с этими словами он нетвердым шагом вышел из комнаты, оставив Сашку наедине со скребущими на душе кошками.
***
19:00, квартира Ренаты Унохановой.
- Ну, как вам перечные таблеточки, тонизируют? – заботливо спросила Уноханова у попеременно бледнеющего и краснеющего Заракина.
- Очень, - прошептал Иннокентий. От принятых лекарств жгло во рту, в носу и в желудке, и отчаянно хотелось дышать огнем.
- Вот и славно, - улыбнулась Рената и, на мгновение задумавшись, добавила:
- Вы знаете, у меня есть к вам одна просьба. Она странная, дурацкая и, наверное, незаконная…
- Говорите, - решительно ответил Заракин, приготовившись к самому худшему.
- Я уже много лет занимаюсь разработкой одного лекарства, - начала Уноханова. – Оно почти готово, осталось только провести испытания… И тут проблема – у меня нет подопытных. И я подумала, может, вы согласились бы мне помочь? Дело опасное, но – поверьте мне! – очень важное.
- Я согласен, - ни минуты не раздумывая ответил Иннокентий.
Не то, чтобы ему вовсе не было страшно – было, даже очень.
Но отказаться значило отступиться от своей цели.
К тому же, не станет же Ренаточка всерьез его травить.
Или?..
***
21:00, квартира Заракиных.
- Никита, оторви зад от стула и иди на кухню. Разговор есть, - когда дядя говорил таким отрывистым тоном, обычно нагловатый племянник не осмеливался спорить.
***
- Че за разговор? – поинтересовался Никита, плотно закрыв за собой дверь.
- Скажи, ты знаешь, где я храню наши сбережения? – внезапно спросил Иннокентий.
- Ну, знаю, - кивнул парень. – В морозилке, в пачке с пельменями трехлетней давности.
- Там мелочевка, - махнул рукой Заракин. – В вентиляции лежит валюта, я на свадьбу мелкой откладывал. А в сортире за бачком шкаф есть, у третьего ящика снизу двойное дно. Там в конверте лежат твои деньги. На взятку преподам, когда в ПТУ поступать будешь.
Никина немного охренел от заданной темы разговора, а посему не сразу смог корректно сформулировать вопрос.
- Блин, дядя, а чего это ты мне мозги на тему бабла промываешь? – наконец, проговорил он.
- Не перебивай старшего, пацан! – рявкнул Иннокентий и продолжил спокойнее. – Сигареты лежат под телевизором, много не кури. Сберкнижка – в цветочном горшке на балконе. Под ванной – ящик спирта, в хозяйстве пригодится.
- Дядя, я че-то не втыкаю: ты что, кони двинуть решил, а? – парень во все глаза смотрел на родственника.
Даже отмороженно улыбаться перестал.
- В жизни всякое бывает, - уклончиво заметил Иннокентий. – Яночку, мелочь нашу, береги и не обижай. Как женишься, удочери ее, понял?
- А жениться… того… обязательно? – испуганно пискнул Никита.
- Хммм… Тебе – нет, - критически заметил Заракин. – У тебя Темка есть, он пацан толковый, поможет, если что. Смотри не ссорься с ним! Да и ты у меня, Никитка, неплохой парень. Чуток без тормозов, конечно, но это не страшно: сам в молодости такое отчебучивал, что… Короче, хороший ты у меня, племянник.
В глазах Иннокентий противно защипало. Он вдруг понял, что из-за завтрашнего медицинского опыта рискует больше никогда не увидеть своих ребят.
Пусть проблемных и безголовых, но таких родных!
Заракин подавил тяжелый вздох, встал со стула и молча вышел из кухни.
Уже стоя на пороге, он еще раз взглянул на скорбно молчащего Никиту и произнес:
- И хвощ поливай.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Воскресенье, 23.10.2011, 00:51 | Сообщение # 12 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 12. Глава двенадцатая, повествующая о хороших шутках, украденном танке и ужине в Макдональдсе.
17:00, отделение милиции по району Южное Бутово
Киров был чертовски зол.
В первую очередь – на самого себя.
Так легко попасться во все расставленные Ичмамбетовым капканы!
Так незайтейливо и просто довериться незнакомцу!
С уголовника этого какой спрос? Он преступник, лжец и интриган, ему положено делать гадости и сбивать с пути истинного честных людей.
Но где же были изькины мозги, когда он внезапно решил, что Геннадий – не совсем пропащая личность?
Да уж, таким доверчивым надо не в милиции, а в доме престарелых работать!
Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что Геннадий мог быть совершенно искренним в своих чувствах, но Киров отмел ее как излишне сентиментальную.
К тому же какая Изьке, в сущности, разница, есть у этого прохиндея к нему чувства или нет.
«О взаимности не может быть и речи!» - твердо постановил Изька, в четвертый раз из чисто профессионального интереса перечитывая личное дело Ичмамбетова.
На пятом прочтении Киров решил, что должен забыть о случившемся, как о ночном кошмаре.
Это было совсем не сложно, учитывая то, что Геннадий уже два дня не показывался. Видно, понял, что не получит желаемое, и залег на дно.
«Туда ему и дорога», - мстительно подумал Изька и, усилием воли воздержавшись от перечитывания личного дела по шестому кругу, попытался сосредоточиться на своих обязанностях.
Внезапно дверь распахнулся, и на пороге материализовался тот, о ком Киров думал последние два часа (а если быть честными – последние два дня).
- Израэль Матфеевич, - жалостливо протянул нежданный визитер по фамилии Ичмамбетов. – Я хочу в тюрьму. Очень.
От такого решительного и, главное, неожиданного заявления Изька выронил ручку, и она с противным дребезжанием закатилась под стол.
- Простите, куда вы хотите? – сержант отчаянно надеялся, что его подвел слух.
- В тюрьму, - повторил Геннадий. – Соскучился, знаете ли, по родным местам. К тому же, сейчас там ужин. Макароны, - с мечтательным полувздохом сообщил он.
- Какие макароны? – Киров в очередной раз утвердился во мнении, что Ичмамбетов сумасшедший. Да и он сам, очевидно, тоже несколько повредился рассудком, раз терпеливо слушает этот ностальгический бред.
- Шутка, Изенька, - ухмыльнулся Геннадий.
- Шутка? – переспросил Киров, медленно закипая. – Это все шутка?!
- Про макароны – шутка, - уточник Геннадий. – А про тюрьму – нет. Я правда очень туда хочу.
- Вы, Ичмамбетов, определитесь, - иронически заметил Изька. – То вы, помнится, не хотели сесть, теперь вдруг хотите… На вас не угодишь.
- Дело в том, что у меня проснулась совесть, - интимным шепотом поделился Геннадий. – Я осмыслил свою жизнь и решил, что без длительной отсидки не смогу духовно возродиться.
- У вас? Совесть? Проснулась? – едко спросил Киров. – Вы уверены? Может, у вас… Ну, я не знаю, печень прихватило!
- Нет, это точно совесть! – горячо заспорил Ичмамбетов. – Печень по-другому болит. И хочу особо заметить, что в ее пробуждении виноваты вы!
- Я? – возмутился сержант.
- Да, вы, - подтвердил Геннадий. – Вам совершенно невозможно врать. У вас такие прекрасные честные глаза, такие тонкие черты лица, такие…
- Хватит! – Изька неохотно, но твердо прервал этот поток комплиментов. – Лучше скажите, за что мне вас сажать.
- О, - Ичмамбетов устроился поудобнее, - я сейчас вам обо всех своих правонарушениях расскажу, а вы сами решите, за что.
***
Час спустя.
- … Кража со взломом, - с выражением зачитывал Киров. – Хищение государственного имущества в особо крупных размерах…
- Два хищения, - поправил его Ичмамбетов. – В той конторе было два хороших дубовых стола. И вы еще танк не посчитали.
- Какой танк? – поднял бровь сержант.
- Который я из части угнал, - с видимым удовольствием ответствовал Ичмамбетов. – И ракетную установку, которую мы на тракторный завод продали.
- Ну и натворили вы дел! – покачал головой Изька. - Итого набегает прилично, лет на десять.
- Увы мне, - грустно развел руками Геннадий. – Но вы же будете носить мне передачи?
- С чего это мне носить вам передачи? – голос Кирова предательски дрогнул. Нахал Ичмамбетов снова сумел легко и непринужденно втереться к нему в доверие. Интересно, он хоть немного подумал прежде, чем задавать такой вопрос?
- Без вас я не смогу полностью переродиться, - как само собой разумеющееся ответил Геннадий.
- Это… Это ваша проблема! – выдохнул Изька.
- Не стыдно вам, сержант, губить человека? – с укором протянул Ичмамбетов. – Я пришел к вам, как к последней надежде, а вы, стало быть, гоните меня? Отнимаете последний шанс на новую честную жизнь! Вы знаете, я уже не молод, а моя старушка-мать…
- Я вас не гоню, вы сами в тюрьму хотите! – защищался Киров. – И прекратите путаться в показаниях: в нашу первую встречу вы были сиротой!
- Я хочу туда ради вас, черствый вы человек, - сокрушался Геннадий, ничуть не смутившись тем, что его подловили на лжи . – Чтобы быть достойным ваших добродетелей.
- Нет у меня никаких особых добродетелей, - смутился Изька. – Но я не черствый!
- Тогда сделайте то, что я прошу, - уже за одно умение бесшумно и быстро перемещаться в пространстве Ичмамбетову надо было дать пожизненный срок.
- Что вы… просите? – Киров предпринял робкую попытку закрыться от нависающего над ним уголовника папкой с личным делом.
- Пожалейте меня, - проговорил Геннадий с ласковой улыбкой.
- И как вас надо… жалеть? – немного испуганно спросил сержант.
- Как хотите, - милостиво разрешил Ичмамбетов и вкрадчиво добавил. – Посадите меня под домашний арест.
- Нет, - упрямо замотал головой Изька. – Не хочу я вас сажать.
- Тогда возьмите меня на работу, - упорствовал Геннадий. – В качестве дворника. У меня и рекомендации есть, вами же написанные.
- Ичмамбетов, ну чего вы от меня хотите? – Киров мученически посмотрел на собеседника. – Зачем вы меня преследуете?
- А зачем вы задаете вопросы, на которые знаете ответ? – Геннадий прекратил нависать над Изькой. Вместо этого он начал сверлить его недобрым взглядом. – Поверьте, я не идиот: если бы мое общество действительно было вам неприятно, вы бы и минуты меня терпеть не стали. А учитывая, что вы прекрасно осведомлены о моих к вам чувствах, ситуация делается еще более... пикантной. Признайтесь, Изенька, вы просто хотите со мной пококетничать?
- Пококетничать? – ужаснулся Киров и на время потерял дар речи.
За время вынужденного молчания сержант попытался быстро и непредвзято оценить, как он себя вел в последнее время, и…. пришел к выводу, что Ичмабетов прав. Его поведение было достойно глупой девчонки, за которой ухаживает симпатичный кавалер. И отказать такому не хочется, и соглашаться сразу… страшно.
- Вижу, вы и сами все понимаете, - хмыкнул Геннадий, глядя на краснеющего Кирова. – Не скрою, вы очень забавно смущаетесь, и мне было интересно за вами наблюдать. Но игра затянулась, вы не находите? Не пора ли партии перейти в эндшпиль? – он осторожно взял Изьку за подбородок и… отстранился.
- Впрочем, что это я? – риторически и крайне иронически вопросил уголовник. – Я же не насильник какой. Не буду вас принуждать, Изенька. Не буду торопить события. Подожду, пока вы сами меня обо всем попросите.
В этот момент Киров отчетливо почувствовал себя неопытным застенчивым подростком, и страшно по этому поводу разозлился.
Как смеет этот чертов Лис так откровенно над ним потешаться?
Это совершенно непростительно!
В одно мгновение Изька вскочил своего места, притянул совершенно не сопротивляющегося Ичмамбетова к себе и, немного приподнявшись на цыпочках, решительно поцеловал его.
- Значит, не насильник? – выдохнул Киров, прервавшись.
- Только не кричи громко, же~ертвочка, - насмешливо мурлыкнул Геннадий, усаживая Изьку на стол.
***
За полуприкрытой дверью в кабинет Кирова стояли Хисагин и Раечка и молчаливо наблюдали за разворачивающейся драмой.
- Не будем им мешать, - сказал Пашка и плотно закрыл дверь. - Кажется, они наконец-то... разобрались.
- Как бы этот твой Киров Геночку не обидел, - покачала головой Мацумотова. – Он ведь такой ранимый.
Хисагин хотел было заметить, что ранимый Геночка сам кого хочешь обидит, но воздержался.
- Не обидит, уж поверь, - усмехнулся он, и двое красиво ушли в алый осенний закат.
***
16:00, квартира Кучкиных
- Ну, как биология? – насмешливо спросил Ренат, заходя в квартиру Кучкиных.
- Я читала учебник! - гордо воскликнула Ритка.
- Умница, - хмыкнул Абарайкин. – Готова к художественному пересказу?
Ответить девушка не успела – в беседу вмешался внезапно появившийся за ее спиной брат.
- Здравствуйте, Ренат, - проговорил он. – Вы не против, если я сегодня поприсутствую на вашем занятии?
- Нет, что вы, - в глубине души Абарайкин был готов к такому развитию событий. – Присутствуйте, мы только рады, ведь правда? - он значительно посмотрел на Ритку.
Та выразительного взгляда не заметила.
- А я думала, у тебя вечером дела, брат, - как бы невзначай заметила девушка.
- Я их отменил, - не меняясь в лице, ответил Борис.
Ритка и Ренат с трудом подавили синхронный вздох.
***
Спустя полчаса.
Как Борис и подозревал, занятия по биологии были прикрытием: Ритка сбивчиво пересказывала учебник, Ренат с каменным лицом ее слушал.
Кучкин наблюдал за неумелым спектаклем, прикрывшись газетой.
Все-таки смелость, с которой Абарайкин наврал ему про свои намерения относительно Риты, достойна уважения.
Но вот достойна ли она поощрения?
Борис на мгновение представил Рената в роли своего зятя. Простоватый, неаккуратный, шумный, порывистый… Настоящее чудовище, которое начисто разрушит его сложивший быт.
Нет, отдавать сестру за такое категорически нельзя.
Хотя у этой кандидатуры были и свои плюсы: Абарайкин сильный, честный, не лишенный определенной привлекательности...
Почувствовав на себе пристальный взгляд Бориса, Ренат вздрогнул.
Кучкин отвел глаза. Не хватало еще, чтоб этот Абарайкин снова стал расспрашивать, зачем тот так внимательно его разглядывает.
***
Спустя час.
-Ну и как вам Рита в качестве репетитора? – спросил Борис, наблюдая, как Абарайкин зашнуровывает видавшие виды грязно-белые кроссовки.
- Прекрасно, - коротко и ясно ответил Ренат.
- Да, учебник она пересказала… талантливо, - ухмыльнулся Кучкин.
- Вы правы! – горячо согласился Абарайкин, запоздало понимая, что сморозил что-то не то.
- Может, хватит юлить? Отвечайте, что вам надо от моей сестры? – крепко схватив Рената за ворот рубашки и как следует встряхнув, Борис поставил вопрос ребром. – Если вы считаете, что я позволю ей вступить в… отношения с кем-то вроде вас, вы сильно ошибаетесь.
- А чем это я плох? – резонно спросил Абарайкин, вывернувшись из захвата.
- Вы… Вы слишком легкомысленны и ненадежны, - заметил Борис. По правде сказать, он и сам не знал, зачем так ревностно оберегал Ритку от этого в сущности неплохого парня. Ренат куда лучше, чем то рыжее недоразумение, с которым она пропадает с утра и до вечера.
- Да что вы обо мне знаете? – вспылил Абарайкин. – Ничего! Я вас очень уважаю, Борис Натанович, но вы судите о людях слишком поверхностно. Где это я ненадежный? В каком, извините, месте?
- Вы таким затейливым образом пытаетесь посвататься к моей сестре? – язвительно вопросил Борис.
- Да причем тут Ритка? – отмахнулся Ренат. – Я говорю о вас! И обо мне. Ну, о вашем ко мне отношении.
- Значит, дело не в ней? – Борис нехорошо прищурился. – А что же вы тогда забыли в моем доме?
У Абарайкина был секундный порыв рассказать все, как есть.
Про глупую риткину затею, про то, как он по причине собственного идиотизма в нее впутался… Но подставлять девчонку не хотелось, и Ренат решил принять удар на себя:
- Я здесь из-за вас, Борис Натанович, - проговорил он. – Понимаете, мы все бригадой за вас переживаем! Вы все время такой замкнутый, такой молчаливый, наверное, вам грустно...
- И вы решили, что ваше праздношатание по моей квартире меня развеселит? – поднял бровь Борис.
- Нет! – воскликнул Ренат. – То есть, не совсем. Я подумал, что вам одиноко, и решил… ну, составить вам компанию. В некотором смысле, да.
- Не спросив, нужна ли мне ваша компания, - констатировал Кучкин.
- Ну да, - признал Абарайкин. - Я решил, что вам будет... приятно.
- И все же позвольте узнать, как вы собираетесь поднимать мне настроение? – спросил Борис. – Расскажете анекдот и споете песенку? Добьете меня танцем? Или на свидание пригласите?
- А может, и приглашу! – исключительно из чувства протеста сказал Ренат.
- Приглашайте, - хмыкнул Борис. Сохранять внешнее спокойствие было для него легко и привычно.
- А вы пойдете? – с вызовом спросил Абарайкин.
- А это смотря как пригласите, - ответил Борис и многозначительно замолчал.
- Что ж… Давайте, Борис Натанович, вы со мной в Макдональдс сходите? Съедим по гамбургеру, колы выпьем, а? – наугад предложил Ренат первое, что пришло ему в голову.
- Давно мне не делали таких… заманчивых предложений, - покачал головой Кучкин. – Я согласен составить вам компанию. Дайте мне десять минут на сборы.
Семейство Кучкиных было неиссякаемым источником сюрпризов для Абарайкина: реакции этих людей были совершенно непредсказуемы.
***
18:30, Макдональс в торговом центре «Южное Бутово»
- Я, наверное, уже лет пять не бывал в таких… местах, - заметил Борис, разглядывая огромную очередь к кассам.
- А, ясно, - Ренат посмотрел на Кучкина почти сочувственно. – Знаете, что? Вы садитесь где-нибудь, а я вам все принесу! Хорошо?
Борис кивнул головой, отчетливо понимая, что явно поторопился со своими выводами относительно личности Абарайкина .
Не такой уж он и безответственный, если приглядеться.
***
Спустя полтора часа.
-… А еще был случай: пошли мы с парнями на футбол, - без остановки болтал Ренат. - Сентябрь на дворе, а холод, как в ноябре! К слову, вы за какую команду болеете, Борис Натанович?
- Предпочитаю быть здоровым, - насмешливо ответил Кучкин. – Но вы рассказывайте, мне очень интересно.
Странно, но Борису и правда был любопытен этот бессмысленный монолог.
- А я за "Спартак" болею, - продолжил приободренный Абарайкин. – Мои, значит, с армейцами играли. Весь матч – вроде ничего, бегают, почти до ничьи дотянули. И тут – последняя минута! Нам – угловой бьют! И я, главное, чую: сейчас какая-то подстава будет. Так и вышло! Ровнехонько нам в девятку закатили, сволочи! Ух, как я тогда расстроился… Полночи армейских фанов били!.. Но теперь я, разумеется, уже так не делаю. Это все в прошлом, - уточнил Ренат, заметя, как вытянулось лицо Кучкина.
Абарайкин сам не знал, зачем нес всю эту чушь: про проваленные вступительные экзамены, про друзей-милиционеров, про футбол. Ему просто отчаянно не хотелось выглядеть в глазах собеседника угрюмо молчащим идиотом.
«И поэтому ты выглядишь болтливым идиотом», - подколол его внутренний голос.
- Вы хороший рассказчик, Ренат, - заметил Борис. – Жаль, что не могу вам рассказать ничего столь же… захватывающего. Да и время поджимает: сестра, наверное, уже заждалась меня.
Абарайкин вспомнил, с какой довольной физиономией Ритка выпинывала их в дверь, и мысленно посмеялся наивности Кучкина.
- Что ж, позвольте в таком случае вас проводить, - предложил Ренат.
- Вы галанты, - заметил Борис. – Это ваш несомненный плюс.
- Спасибо, - Абарайкин сдавленно поблагодарил спутника за внезапный комплимент.
***
Через полчаса, во дворе дома Кучкиных.
- Что ж, вот мы и пришли, - проговорил Кучкин.
- Быстро, - ответил Ренат.
- Было приятно с вами пообщаться, - продолжил Борис. – К слову, о вашем повышении: с понедельника назначаю вас главным бригадиром.
- Ух, - выдохнул Абарайкин. – Спасибо!
- Не за что, - пожал плечами Кучикин. – Вы заслужили. Да, и относительно Риты: если у вас все-таки… чувства, не смею вам препятствовать.
- Борис Натанович, ну что вы? Какие чувства?! – вспылил Ренат. Недогадливость Бориса начинала его слегка раздражать. – Я же уже сказал, что влез в это все из-за вас! Ну, чтоб вас... развеселить.
- Я сейчас пошутил насчет Риты , - небрежно заметил Борис и добавил. – Заходите завтра. Я тоже хочу пригласить вас куда-нибудь в ответ. Надеюсь, вы не обидитесь, если это будет не Макдональдс?
- Не обижусь, - рассмеялся Абарайкин. Ему очень хотелось попросить, чтоб в следующий раз Борис его предупреждал, когда соберется пошутить.
Чтоб успеть приготовиться.
- Пожалуй, моя сестра права, - внезапно проговорил Борис, мимолетно улыбнувшись в ответ. - Я и правда слишком долго был один, - с этими словами он вошел в подъезд, оставив Рената в легкой растерянности.
Стоящая у окна Ритка широко улыбнулась.
Кажется, ее маленькая интрига удалась.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Воскресенье, 23.10.2011, 01:02 | Сообщение # 13 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 13. Глава тринадцатая, где рассказывается о несостоявшемся сексе в лифте, опытах над людьми и семейной идиллии.
15:00, квартира Хираковых-Кискиных
Родной дом встречал Хиракова запахом сгоревшей картошки, растаманскими напевами, доносящимися из дядиной комнаты, и вопросом: «Ну че, задница не болит?».
Вопрос, как нетрудно догадаться, поступил от дорогой сестры.
- Отвали, и без тебя тошно, - почти ласково попросил Серега. Он был определенно не расположен к родственной беседе о превратностях своей личной жизни.
- А вот не надо было водку с пивом мешать, - нравоучительно заметила сестра. – Ну, давай колись, как там у вас все прошло?
- Где прошло? Что, твою мать, прошло? – мучительно сморщился Серега. Своими идиотскими вопросами Анька отвлекала его от важного дело, а именно от медленного и последовательно стаскивания ботинка.
- Сам знаешь что! – хихикнула девочка. – Судя по твоей помятой роже, вы с очкариком не в консерватории время провели.
- Слушай сюда, дефективная, - пафос момента был несколько смазан тем, что Хираков с явным трудом удерживал горизонтальное положение и фокусировал взгляд на собеседнице. – У меня с этой сволочью деловые взаимовыгодные отношения, и больше ничего. Запиши себе это уже, раз запомнить не можешь!
- Повторяй это почаще, - до противного понимающе хмыкнула Анька. – Может, поверишь.
- Мне не надо верить в то, что я и так знаю. И вообще, чем болтать, лучше б кофе мне сделала, коза, - Серега наконец-то победил сопротивляющуюся обувь, прошел в свою комнату и, не раздеваясь, рухнул на кровать.
Все-таки ужасно дурацкая у них с Айзеншписом история вышла.
Гаденькая такая.
Нетрезвость и недотрах, конечно, причины уважительные, но несколько недостаточные для того, чтоб вешаться на шею этому уроду и презренному ботанику.
Хотя, с другой стороны, чего по пьяной лавочке не скажешь и не сделаешь? Будь Хираков трезв, он бы никогда…
Ведь никогда, правда?
- Эй, не спи, я тебе твое вонючее пойло принесла! – Анька активно трясла Серегу за плечо. В руках у нее и правда была чашка с кофе.
- Признавайся, что ты туда подсыпала? Отравы для тараканов? Стирального порошка? – Хираков не мог поверить в то, что в добром поступке стервы-сестры нет никакой подспудной подставы.
- Блин, ну что ты за сволочь? – вспылила Анька. – Я к тебе со всей душой, а ты меня стебешь!
- Значит, просто пару ложек соли положила, - хмыкнул Хираков, забирая чашку с кофе. – Спасибо, чего уж там.
- Пей - не обляпайся, - пожелала сестра и после короткой паузы произнесла. – Ты… Ну, забей, короче, на этого придурка. Не дал сейчас – в следующий раз даст. Так дядя про должников своих говорит, вот, - пояснила она.
- Че ты несешь, идиотина? – вспылил Хираков, в результате облился горячим кофе и цветисто высказался по этому поводу.
- Черт, да не дергайся ты так, - Анька определенно не ожидала такой бурной реакции. - Я же просто хотела… Подбодрить тебя как-то, да. Я ж вижу, что ты из-за очкарика пипец как переживаешь.
- А можно ты больше не будешь пытаться меня подбодрить? – прорычал Сережа. Подкатывай со своим гребанным сочувствием к каким-нибудь лохам, окей? Мне оно не нужно, усекла?
- Усекла, ага, - зло проговорила девочка. – Интересно, почему у всех людей братья как братья, а у меня – тупой козлина? Ну и сиди тут один, ну и наматывай сопли на кулак! Хоть сдохни тут – мне все равно! – с этими слова она громко хлопнула дверью.
Хираков вздохнул.
Несмотря на бесконечные взаимные подколки, они с сестрой никогда прежде не ссорились всерьез.
Может, зря он так грубо и резко ей ответил?
Хотя почему это зря? Она первая полезла к нему с тупыми вопросами! Следовательно, она и виновата.
Однако успокоить совесть этими уговорами Хиракову не удалось – на душе стало еще противней.
И голова болела.
Завернувшись с головой в ярко-бирюзовый плед, он забылся беспокойным тревожным сном.
В нем Сереге попеременно явились научрук, отчитывающий за заваленный проект, сестра, подливающая цикуты в его стакан с кефиром, и Айзеншпис, поигрывающий плеткой и очень недобро сверкающий очками.
Хиракова разбудил настойчивый и заливистый звонок в дверь. Поняв, что кроме него желающих открыть нет, парень поплелся в коридор.
На пороге по закону подлости стоял Айзеншпис. Судя по его довольному лицу, от похмелья он не страдал.
- Вот, держи, это твое, - он протянул ему тетради. - Там все подробно расписано, даже ты поймешь.
- А, клево, - хмыкнул Хираков, игнорируя оскорбления.
- У меня для тебя есть еще одна хорошая новость, - продолжил Сашка. – Хинаморина нашла себе новую жертву, так что наш договор выполнен.
- Как нашла? – удивленно и немного разочарованно спросил Серега.
- Да вот как-то нашла, - пожал плечами Айзеншпис. – Такой тощий бледный брюнет. Гот, наверное. Сегодня после занятий ее встречал.
- Ха, на Хинаморину только неформал и польстится, - усмехнулся Хираков. – Я, эта… Ну, поздравляю тебя, что ли. Да здравствует свобода, всем шампанского!
- Не надо шампанского, мне вчерашнего хватило, - поморщился Саша. – И... Спасибо тебе за помощь, короче говоря.
- Теперь можно дальше враждовать, ага, - Серега неумело изобразил жизнерадостную улыбку.
- Раз тебе больше заняться нечем – враждуй, - спокойно заметил Айзеншпис.
- Да пошел ты! – выкрикнул Сережа. Ему было ужасно обидно такое равнодушие.
- С удовольствием ухожу, - церемониально раскланявшись, Саша удалился.
- Ненавижу тебя, - прошипел Хираков ему вслед, с размаху захлопнул дверь и ушел досматривать кошмары.
***
Вечер прошлого дня.
Мариша Хинаморина шла по улице, почти не разбирая дороги. Девушке было ужасно больно осознавать, что ее планы разбились о суровую реальность.
Что Айзеншпис, кажется, неисправим в своей порочности.
Что она выбрала себе в спутники жизни совершенно неподходящего человека.
Что…
Внезапное столкновение с чем-то твердым и, по всей видимости, живым отвлекло Маришу от тяжких раздумий. Неловко приземлившись в лужу, она подняла глаза и увидела перед собой виновника ее падения.
- Простите меня, - незнакомец галантно подал ей руку.
- Что вы, не извиняйтесь, я сама виновата, - скромно улыбнулась девушка. – Я такая неловкая.
- Нет, это просто я задумался и не заметил вас, - покачал головой юноша. Огромные зеленые глаза ярко выделялись на бледном лице, а полупрозрачная в тусклом свете фонаря фигура делала его похожим на гостя из загробного мира.
На упыря, проще выражаясь.
Хинаморина вздрогнула.
- Вы, кажется, испачкались, - продолжил тем временем парень. – Мне, право слово, очень неловко, - негромкий отрешенный голос добавлял его образу загробного флера.
Марише стало совсем не по себе.
- Что вы, ничего страшного! – заверила она. – Я… Я пойду, пожалуй.
- Нет, я не могу вас так отпустить, - помотал головой бледный незнакомец. – Я обязан как-то компенсировать вам случившееся.
- Давайте просто забудем? – испуганно пролепетала девушка.
- Нет, - повторил юноша. – Разрешите хотя бы проводить вас до метро. Время позднее, всякое может произойти.
Фраза про «всякое может произойти» звучала из уст юноши весьма иронично.
- Меня зовут Ульян. Ульян Шиффер, - тем временем представился он.
- А я – Мариша, - девушка с опаской пожала протянутую руку.
Только когда они вышли на освещенный проспект, Хинаморина перестала трястись от потустороннего ужаса: Ульян оказался вполне материальным, только очень бледным.
Подозрительно бледным.
Мариша долго боролась с любопытством, но в конце концов не выдержала и спросила:
- Ульян, вы… с вами все хорошо? Вы выглядите, как… У вас такая светлая кожа.
Реакция Шиффера на этот в общем-то невинный вопрос была неожиданно бурной.
- Нет, я не гот, - резко начал он. – И не эмо. Нет, я не пудрюсь и не крашу глаза. Нет, у меня нет анорексии. И булимии тоже нет. И я не гей. Нет, я не стану им даже за сто долларов.
Хинаморина несколько опешила от такого ответа:
- Простите, я вас, наверное, чем-то обидела… Я вовсе не имела в виду ничего такого! Просто я беспокоюсь за вас.
- Это вы извините за то, что я был резок, - несколько виновато ответил Шиффер. – Просто я немного утомился отвечать на вопрос о природе своей бледности.
- Я понимаю вас, - кивнула Мариша и решила сменить тему. – А что вы делаете здесь в такое позднее время, у вас друзья в местном общежитии?
- Не совсем, - покачал головой Ульян. – Один знакомый студент занимается со мной химией. Я в следующем году поступаю на химфак, мне необходимо готовиться.
- Надо же, какое совпадение! – воскликнула девушка. – Я как раз учусь на химфаке.
-Неужели? – в холодных глазах Шиффера вспыхнуло любопытство. – Скажите, что вы думаете о…
Далее следовала подробная беседа о любимых разделах химии, красоте ароматических соединений и прочих сугубо спецэффических предметах.
В процессе беседы выяснилось, что они оба из Южного Бутово, ходили в один и тот же детский сад и несколько лет учились в одной школе.
Таким образом, не было ничего удивительного в том, что девушка с радостью согласилась на предложение встретиться завтра после занятий и познакомиться поближе.
***
Утро следующего дня.
Время по утрам имеет свойство течь с удвоенной скоростью. Стоило только Хиракову поудобнее устроиться на табуретке, налить себе кофе, уставиться в окно и приступить к переучету ворон, как вдруг случайно брошенный взгляд на часы дал понять, что он чертовски опаздывал.
В ускоренном режиме покидав в сумку свои вещи и стараясь не слишком громко топать, Серега быстро оделся, выскочил за дверь и вызвал лифт.
Внезапно на лестничной площадке хлопнула еще одна дверь, и к Хиракову присоединился Айзеншпис.
Парни молча обменялись взглядами, полными презрения и взаимной неприязни.
Сохраняя полную тишину, они вошли в кабину.
Хираков успел первым нажать кнопку первого этажа, чему был крайне рад: с периодичностью раз в секунду он бросал на своего невольного спутника торжествующие взгляды.
Айзеншпис изображал полный игнор и равнодушие к происходящему.
Они почти доехали, как вдруг во внутренностях лифта что-то неприятно щелкнуло, и кабина остановилась.
Айзеншпис и Хираков застряли.
- Черт возьми, - высказался Серега. – В этом доме живет до хера народу, а я застрял в лифте именно с тобой. За что, господи? – он со злостью пнул дверь.
- Я могу задать тот же вопрос, - ухмыльнулся Саша. – И не ломай дверь. Кнопку ты, очевидно, уже сломал. Еще бы: так на нее давить!
- Скажи еще, что лифт из-за меня застрял, - фыркнул Хираков.
- Я не исключаю этой возможности, - спокойно заметил Айзеншпис и указательным пальцем поправил очки.
- Ненавижу этот твой гребаный жест, - не удержался Серега. – Оставь уже в покое свои диоптрии, неврастеник!
- Что еще прикажешь мне сделать, чтоб не раздражать тебя? – иронически вопросил Саша.
- Исчезнуть отсюда, - буркнул Хираков.
- Такое чувство, что я специально ищу твоего общества, - пожал плечами Айзеншпис. – Наш договор выполнен, мне больше ничего от тебя не нужно. Не льсти себе.
- Это ты себе не льсти, - гордо ответствовал Серега. - Мне от тебя в принципе ничего нужно не было.
- А не похоже, - хмыкнул Саша. – Ведешь себя, как брошенный любовник.
- Разве что в твоих грязных фантазиях, Айзеншпис, - осклабился Хираков. Парень сердился, потому что в определенном смысле очкарик был прав: он первым начал этот разговор.
Можно было просто стоять и молчать.
Чисто теоретически можно было.
- В моих грязных фантазиях тебя нет, – слукавил Айзеншпис и едко добавил.- У тебя какая-то нездоровая зацикленность на мне, не находишь? Плохая тенденция, Хираков. Смотри не превратись во вторую Хинаморину, хорошо? Я этого не переживу.
- А ты сделай чего-нибудь со своей манией величия! – Хираков постепенно закипал. - Если б ты был настолько невъебенным, насколько хочешь казаться, то давно бы вселенную заколебал! Тьфу, то есть, завоевал!
Айзеншпис хотел сказать, что к реализации детской мечты о мировом господстве он намерен приступить после тридцати, но мужественно смолчал.
Зато послышался голос, доносящий из внешнего мира.
- Идиоты, заткнитесь уже! Спать не даете, сволочи! Весь дом перебудили! – надрывалась Анька.
- Пошла в школу, овца! – не остался в долгу Хираков. – Будешь прогуливать – задницу надеру!
- Ты сначала из лифта выберись, мудила! – захохотала девочка и хлопнула дверью.
- Какая у тебя чудовищно невоспитанная сестра, - покачал головой Саша. – И хамоватая. Я просто-таки сочувствую тебе, сосед.
Неотъемлемое право обзывать Аньку так, как хочется, было в этой жизни лишь у Сереги, и поэтому слова Айзеншписа всерьез его задели.
- Не смей так про нее говорить! – взревел он, приперев врага к стенке. – Она классная девчонка, красотка и вообще вся в меня!
- По поводу последнего пункта возражений не имею, - усмехнулся Саша. – Ваша семейка абсолютно сумасшедшая.
- Еще одно слово о моей семье, и я тебя убью, - выдохнул Хираков.
- Что, серьезно? – недоверчиво хмыкнул Айзеншпис.
- Самодовольный урод, - прошипел Сережа. – Как же ты меня достал…
- Какой ты страстный, - продолжал издеваться Саша. – Еще немного, и я окончательно поверю, что ты в меня влюбился.
- Не приписывай всем вокруг свои чувства, извращенец! – парировал Хираков, отстранившись.
Айзеншпис позволил себе на мгновение залюбоваться «сокамерником»: гнев определенно был тому к лицу. Горящие глаза, поджатые губы, нервно сжатые в кулаки пальцы…
- Чего уставился? – невежливо полюбопытствовал Серега.
Саша не ответил. Он смотрел – долгим, пронизывающим, многозначительным взглядом.
Хираков нервно сглотнул и пригладил волосы.
Но глаз не отвел. Наоборот, он попытался вернуть взгляд - голодный, вызывающий, нескромный.
Ограничиться взглядами не вышло.
Кто первым начал этот поцелуй, никто так и не понял.
Вернее сказать, у обоих участников процесса были диаметрально противоположные версии.
Но сопротивления не оказывал никто.
- Я ненавижу тебя, Айзеншпис, - шептал Серега, кусая партнера за шею.
- Ооо, ты не представляешь, насколько это взаимно, Хираков, - тихо усмехался Сашка, скользя языком по мочке уха своего лучшего врага.
В момент, когда от голодных поцелуев ребята перешли к мучительно медленному расстегиванию брюк, сволочной лифт внезапно булькнул что-то невразумительное и… предательски поехал.
***
Выйдя из подъезда, Хираков достал сигарет и зажигалку.
- Курить будешь? – спросил он у спутника.
- Вообще-то я не страдаю от никотиновой зависимости, - заметил Айзеншпис, но сигарету взял и прикурил от заботливо подставленной зажигалки.
- Ты сейчас торопишься? – внезапно спросил Серега.
- Вообще-то у меня через полтора часа пара, - туманно ответствовал Саша.
- Бля, я не спросил, когда у тебя твоя идиотская пара, - выругался Хираков. – Я спросил, торопишься ли ты.
- Не тороплюсь, - после секундной заминки ответил Айзеншпис.
- Тогда, может, закончим начатое? – полуутвердительно проговорил Сережа.
- Я не против, - с деланным равнодушием сообщил Саша.
- К тебе или ко мне? – Хираков затушил окурок мыском ботинка.
- У меня дома родители. Они чутко спят, - Айзеншпис дисциплинированно бросил докуренную и тщательно потушенную сигарету в урну.
- У меня дома дядя, его баба и сеструха. Им пох, - хмыкнул Серега.
- Значит, к тебе, - Айзеншпис с силой дернул подъездную дверь. Хираков вошел вслед за ним.
Серега не торопился. Он подчеркнуто медленно шел по лестнице, неторопливо искал ключ и неспешно поворачивал его в замке.
Оказавшись в квартире, он так же издевательски плавно начал снимать с себя куртку и развязывать шнурки.
В этот момент Айзеншпис решил взять инициативу в свои руки, и дело пошло быстрее: куртка была заброшена на висящую на стене голову лося, пуговицы от рубашки закатились под половик, а ремень приземлился в тележку, где уже третью неделю подряд сушился лук. Вообще-то он там гнил, но это мало кого беспокоило.
- У этого ушлепка вообще-то своя комната есть, - совершенно некстати раздался противный Анькин голос. – А коридор – место общественное, и нехрен тут трахаться, поняли?
- Шла бы ты… в школу, девочка, - выдохнул Саша, увлекаемый Хираковым в комнату.
Анька замерла у закрытой перед ее носом двери.
Ей было ужасно интересно, кто же в этой парочке сверху.
Разумеется, она по-родственному болела за брата, но интуиция ей подсказывала, что Айзеншпис так просто инициативу не отдаст.
Шестое чувство редко обманывало Аньку.
Не обмануло оно ее и на этот раз.
***
17:00, квартира Заракиных
Разговор с Заракиным всерьез озаботил Никиту.
При всем своем глубинном пофигизме, чувство родственного локтя было ему близко, посему за дядю он переживал и старался понять, какая же такая опасность над ним нависла.
В том, что она-таки нависла, он ни секунды не сомневался: стал бы Иннокентий в обратном случае раскрывать свои заначки!
Понимание шло туго, с перерывами на чай и тумаки Теме, чтоб тот не расслаблялся.
Что за трындец приключился у дяди?
Может, какой мудила из Северного Бутово наехал? Или старые долги всплыли?
В момент, когда Никита совсем отчаялся найти ответ, в его памяти всплыл один случайно подслушанный разговор двухлетней давности...
Два года назад.
- Я уничтожу тебя, Заракин, - молодой мужчина с длинными темными волосами не угрожал – он утверждал. – Не смей переходить мне дорогу.
- Это моя корова, и ее дою, усек? – Иннокентий не терял присутствия духа. – Заруби на своем аристократическому носу: эта территория не продается. Это мой спортклуб!
- Это твое последнее слово? – угрожающе спросил темноволосый.
- Ага, - небрежно бросил Заракин.
- Ты еще пожалеешь об этом, - прошипел его собеседник и удалился.
Никита еще раз прокрутил воспоминание в голове.
Ошибки быть не могло: темноволосый был никем иным, как Борисом Кучкиным, бизнесменом, распонтованным идиотом и братом Ритки.
«Ты еще пожалеешь об этом», - молотом стучало в никитиных ушах. Осознание накрывало все неотвратимее: Борис, очевидно, решил наконец-то отомстить, и нанял дяде киллера.
- Ах он падла, - выдохнул Никита.
В этот момент раздался звонок в дверь.
- Я открою! – Яночка побежала в коридор и впустила объединенные силы «рыжих» и «пантер». Ребята прошли в комнату, и увидели абсолютно посеревшего Никиту и Тему, сидящего рядом с другом и держащего того за руку.
- Что с тобой? – настороженно спросила Рита.
- Что со мной? Ты, блять, еще спрашиваешь, что со мной? – взревел Никита, чуть ли не с кулаками кидаясь на девушку. – Твой долбанный брат моего дядю пришил, а ты меня тут спрашиваешь?
- Мой брат… чтоооо??? – возмутилась Кучкина. – Думай, что говоришь, кретин! Мой брат бы никогда! Боря не такой!
- Он дяде ту территорию никогда не простит! – бушевал Никита. С двух сторон парня держали Тема и Джаггержавшилли, чтоб тот не натворил дел.
- Какую, к черту, территорию? – вопила Рита. Ее, в свою очередь, надежно зафиксировали Куросакин и Юра. – Совсем охренел, отморозок?
- Я тебе убью, сучка! Тебя и брата твоего! – орал Никита. Рафик мученически вздохнул, Оленька закрыла ладонями уши Яночки.
- Только попробуй! – не оставалась в долгу Кучкина. – Только тронь моего брата, и я вас всех прирежу, тварь!
В творящемся балагане ребята не услышали тихий голос Иноевой:
- Ребят, кто-то дверь открывает…
- Уродина!
- Хмырь безмозглый!
- Чмошная девка!
- Стрекозел облезлый!
- РЕБЯТА! – случилось небывалое: Оленька повысила голос. – Кто-то пришел, - закончила она в своей обычной тональности.
Вся ватага высыпала в коридор, и их взору предстала умилительная картина: Заракин держал под руку статную темноволосую женщину и нежно ей улыбался. Та в ответ ласково на него смотрела.
- Вот, познакомься, Ренаточка, это моя… - Иннокентий отвел глаза от своей дамы и осекся: на него безумно смотрела толпа по большей части полузнакомых молодых людей. - … в некотором смысле, моя семья это, - закончил он.
Уноханова улыбнулась пошире.
Ребята нервно вздрогнули.
***
Два часа назад, квартира Унохановой.
- Мой организм в вашем распоряжении, - выдохнул Заракин. – Можете проводить на мне свои опыты.
- И вы не боитесь? – с вызовом спросила Уноханова, загоняя в шприц ярко-фиолетовый состав.
- Нет, - отрицательно покачал головой Иннокентий.
- Вы представляете себе возможные последствия? – продолжала допрос Рената, наполняя шприц темно-желтой жидкостью.
- Да, представляю, - согласился мужчина.
- И вы готовы на это? – Уноханова взялась за третий шприц. На очереди был салатовый состав.
- Ради вас, Рената, - на одном дыхании произнес Заракин.
- Ради... меня? – переспросила Уноханова.
- Да, только ради вас, - подтвердил Иннокентий
- Вы очень смелый человек, - Рената широко распахнутыми глазами смотрела на сидящего перед ней.
- Нет, просто я… я очень люблю вас. И доверяю, вот, - Иннокентий решил перед неминуемой смертью облегчить свою душу.
- Надо же, какое признание, - Рената улыбнулась. – В ответ я вам сделаю свое. Дорогой мой, нет и не было никакого эксперимента.
- Как это не было? – удивился Заракин. - А это все тогда что было?!
- А вот так, - развела руками Уноханова. – Это был просто тест. Проверка, если хотите. Только прошу вас, не обижайтесь! Понимаете, мне нужен рядом сильный человек, и… Никто до вас эту проверку не проходил. Все пугались и уходили. Вы один остались до конца.
- Нужен рядом? Вы хотите сказать, что вы… согласны со мной встречаться? – Иннокентий не верил своим ушам. Раздражение от того, что его использовали в качестве лабораторной крысы, улетучилось.
- Да, конечно, - кивнула Рената. – И давай наконец перейдем на «ты»?
- Как скажешь, - светло улыбнулся Заракин. - Кстати, не хочешь поехать ко мне в гости, а? – неожиданно предложил он. – Прямо сейчас! Раз уж вы… Раз уж ты теперь со мной, надо семью с тобой познакомить.
- С удовольствием, - ответила Уноханова и подала Иннокентию руку.
***
Снова квартира Заракиных.
- Вот эта малявка с розовыми волосами – Яночка, моя дочка, - Иннокентий увлеченно представлял своих домашних. – Это Никитка, племяша мой, а это Темка, мой… - Заракин затруднялся определить статус парня в этом доме. - … мой… наш мальчик, короче говоря. А остальные остолопы – никитины друзья, и…
- И мы уже уходим! – Ритка бойко выталкивала всех за дверь. – Спасибо-очень-приятно-познакомиться-пока-Никита-завтра-поговорим.
- Какие милые ребята, - Уноханова с любовью оглядела присутствующих. – Только хилые какие-то. Ты не против, если я займусь их здоровьем, Кеша?
- Конечно, не против! – судя по восторженному взгляду Заракина, он не очень понимал, о чем говорит его любимая.
И очень зря.
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| ЧуФа))) | Дата: Воскресенье, 23.10.2011, 01:12 | Сообщение # 14 |
|
Полосатая Тори
Группа: Администраторы
Сообщений: 129
Статус: Offline
| Глава 14. Эпилог с хеппи-эндом и флешбэками (он же – «пять лет спустя»).
Прошло пять лет.
За это время Южное Бутово из захудалого почти-заМКАДья превратилось во вполне процветающую промзону с заводами, фабриками и маленькими пятачками зеленых насаждений, сделанными специально для того, чтобы местные жители не жаловались на окончательно загубленную экологию.
Впрочем, не экологией единой жив человек: в жизни южнобутовцев хватало и других, гораздо более личных проблем.
***
Тихий августовский вечер, квартира Кучкиных.
- Рита, ты не хочешь сегодня вечером сходить куда-нибудь? – равнодушным тоном спросил Борис, стоя на пороге сестриной комнаты.
- Да нет, у меня много дел по учебе, - не отрывая глаз от книги, пожала плечами девушка. – А почему ты спрашиваешь?
- Просто я забочусь о тебе, - спокойно ответил Кучкин. – Ты все время учишься, не пора ли сделать перерыв? Я думал, тебе будет интересно сходить куда-нибудь, развеяться, пока…
-… пока ты будешь с Ренатом? – Ритка резко подняла глаза и закончила фразу брата.
Повисла длинная пауза.
- Что ж, - Кучкин уверенно держал лицо. – И как давно ты знаешь про нас?
- С самого начала, - фыркнула девушка, скромно умолчав о собственной заслуге в нелегком деле сводничества. – Вот жду, когда вам надоест скрываться. Уже шестой год жду! Взрослые ведь люди, а ведете себя, как мальчишки!
Как мальчишки?
Борис мысленно усмехнулся.
В какой-то мере Рита права: эти отношения с самого начала были сущим ребячеством.
***
Пять лет назад.
- Брат, ты сегодня такой красивый! – Рита восторженно глядела на облаченного в парадный костюм Бориса. – Куда идешь?
- У меня одна встреча, - туманно ответил Кучкин.
- А, ясно, - понимающе улыбнулась Рита. – Удачи тебе.
Девушке ужасно хотелось спросить, куда именно брат решил пригласить Рената, но она не решилась демонстрировать свою осведомленность.
***
Полчаса спустя.
- У вас крутая машина, - более интеллектуального начала беседы Абарайкин не придумал. Ему было ужасно неудобно: за свой внешний вид, за дурацкую прическу, за идиотские фразы, которые в обществе Кучкина он выдавал с завидной периодичностью.
- Спасибо, - кивнул головой Кучкин, не отводя глаз от дороги. – Это «Мерседес» S-класса.
- А, - глубокомысленно заметил Ренат.
В салоне установилось молчание.
- И куда же мы едем? – полюбопытствовал наконец Абарайкин.
- Сюрприз, - многозначительно проговорил Борис.
До сего вечера Абарайкин не знал, что под понятие «сюрприз» подпадает вечер в концертном зале имени Чайковского и двухчасовое пиликанье на всяческих музыкальных инструментах.
Инструменты были разными, звуки же, издаваемые ими, были одинаково унылыми.
Ренат ерзал в кресле, стараясь не уснуть. Борис же явно наслаждался снотворно-однообразными мелодиями.
В какой-то момент Абайракину показалось, что пытка музыкой закончилась – но нет, после небольшой паузы в зале снова установился тоскливый скрипично-фортепьянный вой.
Когда концерт наконец-то взаправду закончился, Ренат не поверил своему счастью.
- Борис Натанович, а давайте я вам тоже сюрприз устрою? – предложил он, опасаясь, что если инициатива так и останется в руках Кучкина, их вечер продолжится в литературном салоне или в еще более кошмарном месте.
Кто знает, может, и ночные библиотеки в Москве имеются...
- Сюрприз? – Борис поднял бровь. – Какой же?
- Это же сюрприз! – возмутился Ренат. – Скоро сами все узнаете.
***
Час спустя.
- А вот здесь мы с ребятами зависали, когда в школе учились, - Абарайкин ностальгически оглядел ржавый гараж и полуразрушенную скамейку. – Вы садитесь, Борис Натанович, садитесь…
- Куда? – Кучкин непонимающе уставился на Рената.
- На скамейку, - терпеливо пояснил Абарайкин и для доступности указал на нее рукой.
Борис был глубоко убежден, что законы здравого смысла запрещают приличным людям сидеть на этом, но от комментариев на этот счет воздержался.
С достоинством расположившись на скамейке, Борис слушал Абарайкина, демонстрирующего перед ним свои скромные астрономически познания.
Оные познания ограничивались Большой Медведицей и Малой Медведицей.
Затем Абарайкин со знанием дела рассказал об особенностях зимней рыбалки, покритиковал сборную России по футболу и предложил сходить в магазин за пивом.
От пива Борис вежливо отказался и, дабы заполнить паузу в разговоре, предался воспоминаниям о том, как на первом курсе на спор прыгнул в сугроб со второго этажа. Сугроб оказался железным ящиком, и приземление обернулось для Кучкина сломанной рукой и многочисленными порезами.
Абарайкин же поведал, как в одиннадцатом класс сам проколол себе бровь, а по случаю выпускного заставил друга сделать себе татуировку на спине. Ренат также активно порывался показать эту самую татуировку, но Борис предложил отложить стриптиз до более подходящих температурных условий.
Неожиданно найдя множество общих тем для разговора, мужчины договорились встретиться вечером грядущего дня и сходить в спорт-бар.
Там их ждал увлекательнейший, по словам Рената, матч "Спартака" с пермским "Амкаром".
- Только учтите, Рита не должна ничего знать о наших... встречах, - проговорил Борис на прощание.
Эта фраза стала рефреном их отношений, и всякий раз Ренат собирался сказать, что уж от кого-от кого, а от Кучкиной скрывать происходящее не имеет смысла.
Но – отчего-то не мог.
Ни после их первого поцелуя, ни после того, как Борис в отсутствие Риты пригласил Абарайкина на чашку кофе в полпервого ночи.
***
- Брат, ты слышал, что я тебе сказала? - повторила Рита.
- Да, слышал, - кивнул головой Борис. – Прости, я… задумался. Мне очень неприятно, что все раскрылось. Моя личная жизнь не должна тебя касаться.
- Она и не касается меня, - улыбнулась девушка. – Я просто рада за тебя, брат.
Кучкин промолчал, но было видно, что слова сестры ему приятны.
- К слову, я тебя тоже обманула, - внезапно добавила девушка. – У меня сегодня есть планы на вечер, так что квартира в твоем распоряжении.
- И какие же у тебя планы? – нахмурился Кучкин.
- Встреча выпускников, - безмятежно сообщила Ритка.
Борис хотел сказать пару неласковых слов относительно этих самых «выпускников», но усилием воли сдержался.
По справедливости, личная жизнь сестры тоже не должна его касаться.
***
Все тот же августовский вечер, квартира Хисагиных.
- Дядя Изя, дядя Изя, достань котика со шкафа! – настойчиво клянчила рыжеволосая девочка лет пяти. – Ну достаааань! – она изо всех сил дергала сидящего за столом Кирова за штанину и умильно заглядывала ему в глаза.
- Зачем тебе котик, Машенька? – Изька отложил книгу и улыбнулся ребенку.
- Чтобы тискать и трясти! – честно ответила девочка. – Я так его люблю!
На этих словах огромный рыжий кот отчаянно забил хвостом по дверце шкафа и глухо завыл.
«Чует беду», - подумал Киров, а вслух проговорил:
- Видишь ли, котику больно от того, как ты его… любишь. Зачем ты его тискаешь? Погладь его ласково, и он сам к тебе пойдет.
-Не-хочу-ласково-хочу-тискать!!! – упрямо повторила Машенька и всхлипнула.
Киров вздохнул и, отчаянно пытаясь игнорировать усиливающийся рёв, вернулся к отложенной книге.
- Не достанешь котика? - осознав, что ее игнорируют, строго спросила девочка.
- Нет, - Изька был тверд и неумолим.
- Тогда читай мне сказку! – девочка положила перед Кировым книгу в яркой обложке.
«Курочка Ряба», - недвусмысленно гласило заглавие.
За те четыре дня, что Изька провел с дочуркой Пашки и Раечки, история про слегка неадекватную курицу и небьющееся яйцо успела намертво врезаться в его память.
Да и как могло быть иначе, если Машенька требовала читать эту идиотскую сказку по сто раз ко дню, а предложение несколько сменить репертуар с гневом отметалось.
- Жили-были дед да баба. И была у них курочка Ряба, - с выражением зачитал терпеливый Изька. – Снесла курочка…
- Достань уже ребенку животное, - насмешливо протянул внезапно появившийся в комнате Ичмамбетов. – Пускай поиграют. Если я в третий раз за сегодняшний день услышу эту сказку, то начну убивать, - с неизменной улыбкой добавил он.
- Достать, говоришь? – переспросил Киров. Что ни говори, а улыбка у Ичмамбетова был очень убедительная.
- Достаньдостаньдостань!! – заверещала девочка.
- Ладно, уговорили, - под двойным напором сдался Изька. - Только не замучай беднягу, хорошо? – для успокоения собственной совести заметил он, стаскивая отчаянно борющегося за свою свободу зверя со шкафа. – Прости, приятель, - шепнул он коту на прощание.
- Такой красиииивый! – засюсюкала девочка, едва животное оказалось в ее цепких руках. – Сейчас я буду с тобой играть! Хочешь, я наряжу тебя в платье? – с этими словами девочка убежала в свою комнату.
Кот лишь грустно мявкал и шипел: он был слишком добрый, чтобы царапаться, а посему был абсолютно беззащитным пред лицом машенькиной любви.
- Как не повезло коту, - грустно проговорил Кира, прислушиваясь к звукам, доносящимся из соседней комнаты.
- Зато как повезло нам! – оптимистично заметил Геннадий, притянув Изьку к себе. – Напомни-ка мне, почему мы согласились целую неделю сидеть с этим малолетним чудовищем, пока Хисагины прохлаждаются в Турции?
- Я решил, что это по-дружески, а ты… - Киров задумчиво нахмурился. – А ты… Эй, что ты делаешь? С ума сошел, Машка же в соседней комнате! – отстранившись, он решительно пресек приставания Ичмамбетова.
- Ты б мне еще по рукам дал, - ухмыльнулся Геннадий. – И почему тебе так нравится ломаться, а?
- Я не ломаюсь! – вспыхнул Изька. – Просто это неправильно. Нас же Раечка убьет, если ребенок что-нибудь… заметит.
- А с чего ты взял, что ребенок что-нибудь заметит? – поднял бровь Геннадий. – Мы тихо и по-быстрому, - проговорил он, поднося изящные пальцы Кирова к своим губам.
- Черт возьми, никогда не умел тебе отказывать, - выдохнул Изька, понимаю всю бесполезность своего сопротивления.
- Значит, и сейчас учиться поздно, товарищ младший лейтенант, - проговорил Ичмамбетов, играючи проводя ногтем по изькиной шее.
Внезапно из соседней комнаты раздался детский плач: Машеньке удалось настолько доконать кота, что тот не выдержал и поцарапал ее.
- Ненавижу детей, - прошипел Ичмамбетов. - И кошек тоже терпеть не могу.
- Не говори так! – возмутился Изька и добавил более ласковым тоном. – Они через три дня из Турции вернуться, потерпи, - одернув рубашку, он пошел спасать девочку от кота.
Вернее сказать, кота от девочки: Машенька всерьез обиделась на внезапно осмелевшего зверю и, судя по громкому трагичному мяву, жестоко мстила.
Геннадий улыбнулся.
Киров его завораживал.
Его восхищало то, как легко и непринужденно он превратил беспорядок его холостяцкой берлоги во вполне пригодное для жизни место.
Он не мог понять, как Изьке удается быть жестким и неумолимым на службе и мягким дома.
Он ценил, что Киров всегда поливал хурму и никогда не расспрашивал о деталях его очередного "бизнеса".
Но что ни говори, а иногда изькина чрезмерная ответственность была несколько... неуместна.
Впрочем, это был не такой уж страшный недостаток: Геннадий рассчитывал справиться с ним за следующие пять лет.
***
Снова август, снова вечер, квартира Айзеншписа.
Хираков всегда заявлялся под вечер и никогда не утруждал себя приветствиями и прочими правилами приличия.
Не спросив разрешения, он нагло рылся в холодильнике, делал себе бутерброд с маслом и, усевшись на стол, начинал нести бессвязный бред про свою долбанутую семейку, суку-начальницу, творческий поиск и желтый кабриолет, который он непременно купит.
Когда-нибудь.
Скоро.
-Я слышал, что художник должен быть голодным, - едко замечал Айзеншпис, не в силах наблюдать, как его идеально вычищенная кухня покрывается слоем хлебных крошек.
- Тебе че, батона для меня жалко? – резонно замечал Серега, беззастенчиво продолжая мусорить.
А еще Хираков обладал мерзостной привычкой стряхивать пепел в совершенно не предназначенные для этого места: в чашки и блюдца, например.
За это его хотелось убить, медленно и жестоко.
Как и за то, что он никогда не оставался на ночь.
Не то чтобы Айзеншпис предлагал – скажем прямо, он вообще плохо представлял, как можно постоянно жить рядом с таким чудовищем, как Серега.
Но если бы тот первым об этом заговорил – ну или хотя бы намекнул, Сашка согласился бы.
Однако Хираков играл в партизана, и каждый вечер с упорством, достойным много лучшего применения, возвращался в коммуналку на Чистых прудах - он переехал туда два года назад.
Внезапно устав от жизни с родней, Серега решил подыскать себе отдельное жилье, и не нашел лучшего варианта.
Вернее, нашел, но коммуналка на Чистых была ему милее однушки в родном Южном Бутово за те же деньги.
Айзеншпис никогда не был в серегиной комнатушке, но заранее был уверен в ее бесконечной кошмарности.
Хираков же время от времени пытался избавить Сашку от этого предубеждения.
Сегодня был именно такое время.
- Что за долбанная несправедливость? – Серега был непривычно аккуратен и дисциплинированно сыпал крошки на стол. – Почему я к тебе мотаюсь, а ты ко мне нет?
- Наверное, потому что у меня есть свободная квартира, - язвительно бросил Саша.
- Блин, ну не у всех так удачно мрут двоюродные тети без наследников! – фыркнул Хираков и продолжил. – Ты еще припомни, что Хинаморина своего хахаля в Америку увезла… Кстати, ты зря гонишь: у меня хорошая комната, такая… просторная такая, да. Там есть кровать...
- ... и соседка через стенку, - продолжил Айзеншпис.
- Да она старая, глухая и слепая, - отмахнулся Серега. – Меня вот «внученькой» зовет, прикинь?
- Со спины ты и правда на девчонку похож, - заметил Саша. – Ты б постригся, что ли? – для проформы добавил он. На самом деле, ему очень нравились серегины длинные волосы.
- Иди ты, мне и так прикольно, - Хираков заправил за ухо выбившуюся из хвоста прядь. – Кстати, у нас по утрам соловьи поют, ага.
- Соловьи? В центре Москвы? В августе? – Айзеншпис скептичеки хмыкнул. – Ты, наверное, перепутал их пение со звоном будильника.
- Не веришь? – вспыхнул Серега. – Да чего ты вообще понимаешь? Я тебя по-человечески в гости позвал, а ты выеживаешься!
- Пожалуйста, не заводись, - Саша мученически прикрыл глаза. – Надо как-то яснее в гости звать, не находишь?
- Нехер мне указывать, что делать, - Хираков спрыгнул с насиженного места и ушел в коридор.
Айзеншпис вздохнул и пошел за ним.
- Ты псих, - заметил он.
- Это типа вместо «Извини, Сереженька, я долбанный мудак, но исправлюсь»? - фыркнул Хираков, шнуруя кеды.
- Уже поздно. Чего тебе в такую даль ехать? – Саша проигнорировал слова собеседника.
- А это – вместо «Куда спешишь, мы даже потрахаться не успели»? – Хираков ухмыльнулся.
- В целом ты понял верно, - сдался Айзеншпис. Идиоматичность серегиной речи всегда вызывала у него легкое недоумение, граничащее с восхищением. – И вообще, на кой тебе эти соловьи и Чистые Пруды? Оставайся... И завтра можешь тоже остаться.
Повисло молчание.
- А, тогда окей, я останусь. В смысле, и завтра тоже, - Серега расшнуровал кеды и снова вернулся на кухню к покинутому батону.
Вот так просто и незатейливо Хираков переехал к Сашке.
Больше всего этому событию, как ни странно, обрадовалась Анька: теперь брат снова был в зоне досягаемости, и ему опять можно было досаждать подколками и наездами в режиме реального времени. Последние два года все издевательства над братом ограничивались звонками в шесть утра с закономерным вопросом: «Ну ты че там, спишь, что ли?»
***
Квартира Иноевой.
- С клиентами созвонился? - строго вопрошал Куросакин, исподлобья глядя на Джаггержашвилли.
- Ага, - кивнул Гоша.
- С поставщиками перетер? – продолжал допрос Ваня.
- Перетер, - мрачно буркнул его собеседник.
- Таможенникам дал? – не отставал Куросакин.
- Че? – подозрительно переспросил Джаггержашвилли.
- Глухой, что ли? – недовольно поморщился Ваня, – Бабла, говорю, отвесил?
- А че, надо было? – недоуменно протянул Гоша.
- Черт, ну чем ты меня слушал? – вспылил Куросакин. – Мы же вчера обо всем договорились! Быстро взял трубу и позвонил, кому надо!
- Совсем охренел так командовать? – не остался в долгу Джаггержашвилли. – Мы типа на равных работаем! Сам звони!
- Мальчики, не ссорьтесь! Мы же так редко теперь все вместе собираемся, а вы все о делах да о работе! – в назревающий конфликт вмешалась Оленька. – Лучше попробуйте шашлык, я сама его готовила, - гордо добавила она.
Нельзя сказать, что последняя характеристика была достойной рекомендацией для блюда, но отказать девушке ребята не посмели.
Шашлык оказался на удивление съедобным: то ли буйство фантазии Иноевой с годами поутихло, то ли в кулинарном техникуме ее наконец-то просветили относительно несочетаемых продуктов.
- Спасибо, Оленька, - улыбнулся Ваня. – А где остальные?
- Юры и Рафика не будет, - вздохнула Иноева. – У них сегодня показ.
Исидов и Рафаэль гордо именовали себя дизайнерами крупной московской фирмы. На самом деле они были пятыми помощниками секретаря на швейной фабрики, и их фронт работы во время смотров коллекции можно было охарактеризовать в двух словах: «Подай-принеси».
- Жалко Рафика, - вздохнул Гоша. – Нормальный пацан был, пока с вашим придурком не связался.
- Ты на Юрку не гони, - прикрикнул Ваня, – а не то…
- Да что такое, как ни встретимся, вы отношения выясняете, - вместо приветствия воскликнула Ритка, заходя на кухню. - А ты, Оленька, по-прежнему забываешь закрыть входную дверь!
- Рита! – Куросакин вскочил и стиснул старую подругу в объятиях. – Сколько не виделись! Как ты?
- Я ничего, диплом пишу, у брата помощником коммерческого директора подрабатываю, - улыбнулась девушка. – А как твой бизнес? Прибыль есть или только удовольствие от совместной работы с Джаггержашвилли? – насмешливо добавила она
Ответить Куросакин не успел – в квартиру ввалились Тема и Никита.
- Мясо!! – хором воскликнули они, учуяв запах шашлыка.
- Он съедобный, хоть и Олька готовила, - осклабился Гоша. – Налетай!
- Охренеть, нормальная еда, - прошепелявил Никита с набитым ртом. – А то все сельдерей да сельдерей. И морковка.
- И хвощ! – справедливо добавил Тема.
- А в ПТУшной столовке сплошные вегетарианские котлеты… - продолжал жалобы Никита.
- Сурово вас тетка держит, - покачал головой Ванька.
- Это еще ничего, - отмахнулся Никита. – Самый пиздец – то, что дядя это все терпит. С радостью терпит, бля! Твою мать, пять лет жрет всякий гребанный подножный корм – и радуется! Вроде нормальный мужик… Был. Одна радость – Янка тоже с зелени воет, - он злорадно хмыкнул.
- Вот это любовь у людей, - мечтательно вздохнула Оленька, подперев щеку кулаком.
- На хрена такая любовь? - недоумеюще хмыкнул Гоша. – Кстати, раз уж мы все собрались, может, бухнем? – с этими словами он стал выгружать из сумки многочисленные бутылки с коктейлями.
***
Через полтора часа.
- Ваня, - Рита держала друга за локоть, будто опасаясь, что тот уйдет. – Скажи честно, ты вообще жениться думаешь? Олька ждет.
- Кого ждет?! - занервничал Куросакин. - Мы ж только целовались...
- Ждет, - утвердительно кивнула девушка. – Ждет, когда ты соберешься с силами и сделаешь ей предложение.
- Какое предложение, у нас же с ней, считай, ничего не было! – искренне возмутился Ваня.
- А она все равно ждет, - гнула свою линию Ритка. – Она упорная. Ну так что, будешь жениться?
- Я б рад, да не могу! Ну куда мне жениться? – развел руками Куросакин. – У меня ж бизнес!
Бизнес, к слову, заключался в незаконном перегоне иномарок через границу и приносил в основном не прибыль, а головную боль.
- Бизнес семье не помеха, - упорствовала девушка. – К тому же, у тебя Гоша есть, он поможет.
- Ты предлагаешь мне оставить все на Гошу? – искренне возмутился Ваня. – Да этот дебил мне всю систему сломает! Ты только на него посмотри, - Ритка послушно посмотрела на Джаггержашвилли и поморщилась: спортивный костюм в стиле «гоп-стоп, мы подошли из-за угла» и золотая цепь на шее не внушали ей доверия. – За ним надо в оба следить, чтоб чего не напортачил.
- Слушай, я одного в толк не возьму, - девушка понизила голос до шепота. – На кой ты его в долю взял?
- Не знаю, - чистосердечно ответил Куросакин. – С ним бывает прикольно, и вообще он свой парень. А еще у нас спарринги, по пятницам. И в качалку вместе ходим…
- Прикольно с ним, значит? – задумчиво повторила Ритка.
В этот момент в ее изворотливом мозгу родилась очередная идея по устроению личной жизни ближних.
***
Пару месяцев спустя.
Аспирант Айзеншпис бежал по лестнице, невидяще смотря вперед.
Впервые за многие годы Сашка опаздывал.
А все по милости этого идиота Хиракова!
Да не торопись, успеешь!
Порадуй студентов и опоздай хоть раз!
Бля, ну зачем ты встал? Холодно же!
Айзеншпис недовольно фыркнул, вспоминая, к каким недостойным приемам прибегал Серега, дабы задержать его дома.
Воспоминания оказались настолько затягивающими, что Сашка не заметил, что прямо на него движется человек, столь же углубленный в свои мысли.
Столкновение было неминуемо.
Папка, которую Сашка крепко сжимал в руке, упала и осыпала лестницу листами формата А4.
- Ай-яй-яй, молодой человек! Зачем так спешить? – высокий светловолосый мужчина насмешливо смотрел на взмыленного Сашку из-под полуприкрытых век. – Давайте-ка я помогу собрать ваши бумажки…
Через минуту все документы были в руках блондина.
- Увлекаетесь химией, юноша? – спросил он, беззастенчиво перелистывая страницы.
- Это не увлечение, а работа, - сухо заметил Сашка, порываясь отобрать свою папку и уйти.
- Исследуете свойства царского кристалла? – ухмыльнулся светловолосый. – Любопытно, любопытно… Но, позвольте, неужели вы всерьез верите в эту легенду?
- Не ваше дело, - грубо ответил Сашка.
- Пожалуй, и правда не мое, - удивительно легко согласился собеседник и улыбнулся шире. – И все же, советую вам не слишком увлекаться этими играми. Не успеете оглянуть, как превратитесь… в бабочку! Или в нечто еще менее симпатичное, – для пущего устрашающего эффекта он приоткрыл глаза.
- Какой кошмар, - фыркнул Айзеншпис. – Спасибо за предупреждение, - издевательски добавил он.
- Всегда рад помочь молодым талантам, - махнул рукой Ичмамбетов (а это был именно он), поднимаясь вверх по лестнице.
Интуиция подсказывала, что ему придется еще не раз вправлять мозги этому не в меру честолюбивому юнцу.
Что уж тут поделаешь, карма такая.
Впрочем, это уже совсем другая история...
=the end=
Яойщица - это такая девушка,которая мечтает затащить красивого парня в постель не к себе,а к другому парню
|
| |
| |
| |
 | |  |
|
